— А Арран?
Бессмысленный взгляд.
Я пинаю стул, хватаю его и грохаю им об пол.
Они всегда будут делать, что захотят, и убивать, кого захотят, и я ненавижу их за это, ненавижу, ненавижу. И я еще раз с грохотом опускаю стул на пол.
— Будешь продолжать в том же духе, придется мне тебя запереть.
Я швыряю стул и с воплем кидаюсь на Селию. В себя я прихожу уже в клетке, скованный по рукам и ногам.
Несколько недель спустя я собираю в курятнике яйца. Вспоминаю бабушку, ее цыплят, и как они норовили забрести в дом, и ее саму в шляпе с сеткой, как она стояла возле улья и вынимала соты…
Я ставлю корзинку с яйцами на пол и прислушиваюсь.
Слушаю долго и внимательно.
Тихий, едва различимый звук далеко, в горах.
В кухне гремит посуда.
Я подбегаю к изгороди и по ней вскарабкиваюсь на крышу клетки, чтобы посмотреть на юго-запад, откуда в моих фантазиях появляется Маркус.
Но в холмах все как всегда, и ничего особенного не видно. Я поворачиваюсь кругом, смотрю в другую сторону и слушаю затаив дыхание.
Это не ветер.
Это гром, далекий гром.
Селия стоит у окна в кухне и наблюдает за мной. Она ничего не слышит, но знает: что-то не так, раз я сижу на клетке. Она отходит от окна и появляется у двери. Теперь уже звук слышен хорошо, и понятно, что он значит.
Это не отец. Это машина.
— Зайди в дом! — кричит мне Селия.
Вдалеке появляется полноприводный джип, он ползет по дороге, точно тяжелый черный жук.
— Слезай с клетки!
Но если в машине люди — настоящие люди, фейны, туристы, путешественники, — то я должен что-нибудь сделать. Я скажу им, что меня держат здесь в клетке. Ошейник — может, они его снимут. Может быть, я подожду, пока Селия их спровадит и тогда… тресну ее чем-нибудь по башке…
Но тут ее поведение меняется. Напряженность исчезает. Она говорит:
— Возвращайся в клетку, Натан. — Ее голос ровен, как всегда. Она знает, кто это.
Я еще пару секунд слежу за джипом, потом спрыгиваю на землю и захожу в клетку.
— Запрись на замок.
Она идет к дороге.
Я закрываю дверь, но замок не запираю. Вместо этого я подхожу к задней стенке и нахожу припрятанный в земле гвоздь. Я прячу его в рот, вогнав на всю длину в щеку, и тут же заживляюсь.
Джип подъезжает ближе, рев становится громче. У дальней стены дома он останавливается. Селия подходит к нему.
Она говорит с водителем через окно. Размахивает руками, мне кажется, что она расстроена. Слишком она выразительно жестикулирует.
Водителя я не вижу.
Двери джипа открываются, и Селия раскидывает руки, как будто хочет их остановить. Они почти такие же здоровенные, как она. Все, разумеется, в черном. Лица шофера я не вижу до тех пор, пока Селия не отходит в сторону, но я и так знаю, кто он.
