— Да-да, я знаю, но раньше Рождество всегда заходило ко мне в гости, и здесь было весело. Мы плясали около елочки с моими друзьями, играли в фанты, пели песни. Почему теперь ко мне никто не приходит?
Женщина незаметно смахнула слезу, предательски выбежавшую из краешка глаза, и, продолжая развешивать гирлянду, чуть дрогнувшим голосом мягко ответила.
— Папа захотел сделать всех счастливыми, но сумел принести людям только свободу. Больше он ничем не смог им помочь. Поэтому нас забыли. Люди живут своей жизнью и не интересуются королевской семьей. А Рождеству теперь приходится заглядывать во многие окошки, чтобы обойти тех детишек, которые в праздник раньше собирались у нас. Но оно обязательно когда-нибудь зайдет и к тебе.
— Хорошо, мама. Я буду ждать.
Хмурый седой ветер, многие годы навещавший под Рождество этот старинный замок — своего давнего приятеля, — невольно подслушав разговор, сердито стряхнул с крыши шапку сонного снега и полетел в город.
К вечеру, когда городская суета немного улеглась, и люди разошлись по своим домам за праздничным столом встречать при свечах Рождество, старец Мороз строго ударил по земле ледяным посохом, прекращая озорную беготню уже уставших от дневных проказ снежинок и восстанавливая над миром тишину и покой.
Озорницы немного присмирели и, шутливо отпихивая друг друга, послушно расселись по черепичным крышам и карнизам, резным ступенькам и ставням, молчаливым статуям и спящим городским фонтанам, еще некоторое время продолжая препираться и шушукаться между собой. Их приятель — юный шалунишка-ветер, — немножко кривляясь, юркнул к ратуше и, переполошив голубей, спрятался в ее часовне, ежеминутно нетерпеливо выглядывая наружу.
В установившейся тишине Мороз кивнул своему старинному спутнику седому ветру, и тот неторопливо прошептал снежинкам и своему младшему собрату про маленького мальчика, оставшегося грустным среди общего веселья.
Снежинки чуть не растаяли со стыда, а юный ветер виновато притих на часовых стрелках, приближающихся к полуночи. Мороз неодобрительно покачал головой, сердясь на предстоящее нарушение покоя, но разрешил беззаботным озорникам, рвущимся исправить свою ошибку, навестить ребенка.
Ветерок тихонечко соскользнул с ратуши и, подхватив своих засуетившихся снежных подружек, полетел в сторону замка, печально встречающего Рождество.
Когда городские часы начали бить двенадцать, седой ветер, улыбаясь, осторожно приоткрыл затянутое морозным узором окно, и снежинки, подхваченные своим другом юным ветерком, стремглав влетели в зал, закружили около мальчика, тормоша его со всех сторон, затем, толкаясь, улеглись на елке сказочной гирляндой, озорно выглядывая из-под иголок. Елка встрепенулась и заискрилась при свете факелов всеми цветами радуги.
