— Теперь вы, наверное, считаете, — понимающе сказал сержант Рукер, — что сошли с ума. Но пусть вас это не волнует, мистер Катлетон. Такое стремление — признание в совершении преступления — встречается гораздо чаще, чем вы думаете. Каждая публикация об убийстве приводит к нам дюжину желающих в нем сознаться, и большая часть из них искренне уверена, что так оно и было на самом деле. В вашем подсознании живет побуждение к совершению убийства, ваша совесть страдает, стремится избавиться от чувства вины, восприятие реальности искажается, вы верите в то, что сделали это, и в конце концов являетесь с признанием в том, чего никогда не смогли сделать в действительности. Мы постоянно сталкиваемся с такими вещами. Правда, не у всех убежденность так сильна, как у вас, и не все в состоянии так точно описать ситуацию. Детектор лжи помог нам понять вас. Не нужно волноваться о том, что вы психически больны. Вы вполне можете себя контролировать. Только не надо все время думать об этом.
— Психология, — заметил второй полицейский.
— Вполне возможно, что у вас это повторится, — продолжал Рукер. — Но не позволяйте этим мыслям завладеть вами. Старайтесь выбросить их из головы и напоминайте себе, что вы никого не убивали. И все будет в порядке. И никаких признаний, о'кей?
Какое-то время он чувствовал себя эмоционально отупевшим. Потом наступило облегчение, огромное облегчение. Ему больше не грозит электрический стул. И не давит постоянное чувство вины.
* * *
Той ночью он спал без всяких сновидений.
Это произошло в марте. Четыре месяца спустя, в июле, все повторилось. Он проснулся, спустился вниз, вышел на улицу, на углу купил «Дейли Миррор», сел за столик со сладким пирогом и кофе, открыл газету на третьей странице и прочитал статью о четырнадцатилетней школьнице, которая прошлой ночью возвращалась домой, но так туда и не пришла. Какой-то мужчина затащил ее в глубь аллеи и бритвой перерезал горло. Статья сопровождалась страшной фотографией девушки с перерезанным от уха до уха горлом.
Подобно вспышке света на фоне темного неба, сверкнуло воспоминание, восстановившее всю картину.
Он вспомнил бритву в своей руке, отчаянно вырывавшуюся девочку. Вспомнил ощущение ее нежного, напрягшегося от ужаса тела, ее стоны, потоки крови, хлынувшие из вспоротого горла.
Картина была настолько реальной, что прошло некоторое время, прежде чем он вспомнил, что его память уже не в первый раз проделывает с ним эту жестокую шутку. Он напомнил себе о том, что было в марте. В тот раз его память ошиблась. Сейчас, по-видимому, тоже.
