Через пару ночей, когда к деду снова пришли три человека, и он им шепотом что-то пояснил, указывая то и дело на свой рисунок, ночные гости вдруг встали, а дед сказал мне: «Пошли!» Дед дал мне пассатижи, моток изоленты, и мы с ним пошли по тем местам, которые я ему описывал, а он рисовал. Повсюду были провода и кабели. Какие-то из них были подвешены на столбах, другие просто лежали на земле…
Две ночи мы с дедом подбирались к проводам, и я перерезал их в трех местах на определенном расстоянии – как мне показал дед. Перерезав, я обматывал их изолентой так, что было почти не видно, что они не соединены. Так и делали: я в одном месте, он в другом.
На третью ночь я, пожалуй, чересчур увлекся этим делом и не заметил, как меня схватил солдат и наставил автомат. Он что-то по-немецки говорил, я, конечно, опешил, смотрю на него, а он мне в грудь автомат наставил да что-то лопочет. Думаю: «Сейчас курок спустит, и…».
Я был готов ко всему, как вдруг немец изменился в лице, открыл рот, а изо рта на меня брызнула кровь. Я страшно перепугался, но твердый голос деда привел меня в чувство.
– А ну, давай быстрее!
– Что… Что это?
– Давай оттащим его отсюда, что стоишь?
И тут я заметил, что у немца из спины торчит топор. Дед его, оказывается, топором… Куда его девать? Ты, наверное, знаешь, какой поселок у нас был? Удобства во дворе, выгребные ямы. Туда мы этого немца и оттащили. Мне тогда плохо стало, но я помню каждую мелочь. Даже сейчас, если закрываю глаза, то до сих пор всплывает в памяти этот немец… Дед привел меня домой, умыл и переодел.
Пришли какие-то люди, дед сказал, что мы «наследили». Я как сейчас помню, он сказал: «Пусть Петр Федорович пришлет подмогу. Не справляемся». Не знаю, то ли я заснул, то ли бред у меня был, но перед глазами все время стоял этот немец. Видимо, я кричал. Дед меня прижал к себе: «Ничего, сынок, ничего, ничего. Это пройдет. Это ничего. Ты знаешь, это же фашист. Промедли я минутку, он бы тебя убил. Мы освобождаем нашу землю. Мы же русские люди. Чего они сюда пришли, им делать здесь нечего. Мы жили нормально, а они пришли. Посмотри, сколько бед они натворили кругом. Так что ничего, он по заслугам получил. Может, не он виноват, может, его тоже послали, но мы себя защищали. Я тебя защищал. Ничего…».
Так он говорил, прижав меня к себе. Я ему поверил, успокоился немного и заснул под утро. А ночью мы с дедом снова по земле ползали вокруг спиртзавода и кирпичного завода – резали провода. Не знаю, сколько мучился так: день, два, три.
