Ее сердце застучало еще быстрее, все тело напряглось.
Гриффин на мгновение застыл, и в его глазах промелькнуло выражение, которое Фиби не успела распознать. Было ли это потрясением?.. Ну уж во всяком случае, не ужасом. Но он, конечно, вряд ли ожидал, что его жена…
Впрочем, с каких это пор Фиби стала такой паникершей?
Нацепив на лицо улыбку, она двинулась навстречу мужу и виконту, который, подтолкнув сына, тоже вошел в комнату.
– Лорд Монкрифф, для меня огромное удовольствие видеть вас у себя. Как жаль, что дети уже спят и не могут вас поприветствовать.
Фиби не слишком часто видела отца Гриффина, однако с ним у нее установились достаточно непринужденные, хотя и несколько отчужденные отношения. Они не обладали особым взаимопониманием, но вполне уважали друг друга.
Однако теперь, после возвращения Гриффина, ситуация, возможно, изменится. Виконт либо станет ближе к ее семейству, либо вновь отдалится.
– Сегодня изумительный и счастливейший день для нас обоих, – проговорил виконт, пожимая ей руку. – А выглядите вы, моя дорогая, как всегда, прелестно.
– Я бы даже сказал – восхитительно! – добавил Гриффин, и эти слова успокоили тревоги Фиби. По крайней мере сегодня, завтра и еще какое-то время она будет желанна для своего мужа.
Пока они следовали к накрытому столу, Фиби продолжала обдумывать реплику Гриффина. Ее супруга явно одолевало вожделение. Он то касался ее руки, вызывая в ней сладкий трепет, то заливался своим гортанным пиратским смехом. Они уселись напротив друг друга, как и полагается, но и после этого его нога под столом не оставляла в покое ее ногу.
А его глаза… о, как они смотрели на нее! Фиби и не подозревала, сколь многое можно передать одним лишь взглядом. Создавалось впечатление, будто Гриффин заглядывает прямо в ее сознание и выдергивает оттуда те фантазии, что преподносит ей расшалившееся воображение.
После первой смены блюд взгляды мужа стали для Фиби чем-то вроде наркотика. Каждый из них буквально опьянял, заставлял еще чаще биться сердце. Сугубо женские части ее существа словно натягивались и становились горячее, а когда она беспокойно пошевелилась на своем стуле, Гриффин это сразу заметил и его глаза осветились вспышкой чистейшего вожделения.
Все это время они втроем вели благопристойную беседу о новом законопроекте виконта, а также о его намерении назначить Гриффина мировым судьей, что, честно говоря, представлялось с трудом. Затем виконт в своей учтивой манере вновь начал зазывать Фиби на местные великосветские ассамблеи, и она опять отклонила предложение. Но потом вспомнила, что у нее теперь есть муж, у которого, возможно, имеется собственное мнение, однако посмеивающийся Гриффин и не думал возражать. Подобные мероприятия его тоже не интересовали. И вряд ли когда-либо заинтересуют.
