Снега голубеют в бескрайних раздольях,
И ветры над ними промчались, трубя…
Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг,
Не дай умереть, не увидев тебя!
В бору вековом ты приснись иль в долине,
Где сосны кончают свое забытье
И с плеч, словно путники, сбросили иней,
Приветствуя так появленье твое!
И чтобы увидел я снова и снова,
Чего не увидеть по дальним краям, —
И косы тяжелые в лентах лиловых,
И взгляд, от которого петь соловьям!
Чтоб снег перепархивал, даль заклубилась,
Вершинами бор проколол синеву,
Чтоб замерло сердце, не билось, не билось,
Как будто бы наяву, наяву!
Снега голубеют в бескрайних раздольях,
Мой ветер, мой вольный, ты им поклонись.
Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг,
Какая ты светлая, Сольвейг!
Приснись!
Бор синий, вечерний. Суметы крутые.
И словно на ветви легли небеса.
О Сольвейг!
Ой, косы твои золотые,
Ой, губ твоих полных и алых краса!
Как ходишь легко ты по снежному краю!
Там ветер по окна сугробы намел,
И там, где прошла ты, ручьи заиграли
И вдруг на опушке подснежник расцвел.
А там, где ты встала, трава прорастает,
Река рвется с морю, и льдинки хрустят,
И птиц перелетных крикливые стаи,
Быть может, сегодня сюда прилетят.
Заплещут крылами, засвищут, как в детстве,
За дымкой туманной грустя и любя…
О Сольвейг, постой же! Ну дай наглядеться,
Ну дай наглядеться, любовь, на тебя!
Ведь может и так быть:
поля колосились,
И реки к морям устремляли разбег,
Чтоб глаз, оттененных ресницами, синих
Вовек не померкло сиянье, вовек!
