Чей-то фальцет отвечает:
– Царство небесное! Хороший был парень, увеселительный и простой. Лучше фельдфебеля пригвоздило бы, гниду. Смерть у ево ослепла, што ли, никак не найдет. Везде тамашится, а все цел, точно заговорен.
* * *
Снабжение поставлено из рук вон плохо – солдаты голодают.
Двое из нашего взвода – Шаньгин и Дорошенко – откуда-то притащили из местечка годовалого борова. Палить щетину некогда. Разрубили топором на куски прямо со щетиной.
Кровоточащие куски свиного мяса ловко тискают в вещевые мешки, в котелки. Руки у них в сгустках крови.
Подходит взводный Никитюк, ввинчивает бегающие глазки на распластанную парную свинину.
– Помогай бог, хлопцы! Мародерничаете, защитнички, едри вашу кочку!..
Взводному дали кусок. Он отходит с довольным видом.
После взводного является фельдфебель и просит «кусочек тепленького» – дают и ему. Денщик ротного, пронюхав насчет борова, требует кусочек для его благородия «на котлетку». Получил…
Шаньгин, облизывая толстые вспотевшие губы, бубнит, закручивая мешок:
– Вот черти! Сичас ешшо от батальонного за мясом пришлют. Всего борова упрут на коклеты начальству, нашему брату опять придется идти промышлять.
– Что ж, сходим, невелик труд! – смеется Дорошенко, подмигивая одним глазом. – Я видел – там еще свинья осталась. Жирная, стерва! Пудов на десять будет!
Вмешивается отделенный.
– Вы, ребя, осторожней с энтим делом, а то за мародерство взгреть могут.
Шаньгин гримасничает, ворочая желваками.
– Гоняют, как сполошные, с места на место, протрясли все брюха, а кормить – не кормят. Рази так можно? Для солдата пишша, первое дело.
– Даром, что ли, кровь проливали? – бормочет Дорошенко. – Жизней своей рискуем, а тут свинью покушать не моги.
Вечер тихий и дремотный.
Кружимся в низкорослом лесу, окутанном густым, мягким туманом. Туман плотно оседает на землю, пылит в лицо.
Нас двинули вдоль фронта. На левом фланге отступление приостановлено. Инициатива боя переходит в наши руки. Идут непрерывные контратаки. Немцы дерутся с остервенением.
Мы идем на поддержку.
Старик-украинец, мобилизованный нами в проводники, сбился с дороги и ведет нас, видимо, сам не зная куда.
В густой чаще и кустарниках на лошади ехать нельзя, офицеры спешились и идут вместе с нами.
Командир полка идет впереди всех и через каждые пять минут грозит срубить голову бестолковому проводнику. Растянулись цепочкой на несколько верст. Кружась, выписали какую-то замысловатую восьмерку, и… первая рота столкнулась лицом к лицу с пятнадцатой, шедшей в хвосте. Получилась натуральная сценка из водевиля.
