Два грузовика вырвались из ворот базы и устремились к мрачной громаде гор. Дроздов с беспокойством поглядывал на часы и торопил водителей, чтобы успеть к восходу солнца добраться до горной долины и взять под контроль дорогу и козьи тропы, ведущие к Гойтхскому перевалу.
Поигрывая желваками на скулах, он напряженно вглядывался в ночную мглу, словно пытаясь высмотреть в ней затаившегося врага. Водителям передалось жгучее нетерпение командира, и они старались выжать из своих «старушек» все что можно. Машины жалобно поскрипывали деревянными бортами, пронзительно взвизгивали изношенными железными внутренностями и на удивление резво катили вперед. Закончился исклеванный бомбежками асфальт, и дорога, размытая проливными дождями, превратилась в болото. Колеса вязли в жиже из глины, и разведчики, утопая по колено в грязи, вытаскивали машины на руках, чтобы до рассвета запереть перевал.
Вскоре рассвет напомнил о себе, окрасив вершины гор бледно-розовым цветом. Их гигантская тень, безмятежно покоившаяся на бескрайней морской глади, пришла в движение. Первый робкий солнечный луч разорвал полумрак и тысячами ярких вспышек заполыхал на ледниках горы Агой. Блеклое зимнее солнце нехотя выплыло из-за вершины и, стряхнув с себя остатки утренней дремы, покатилось по синей ледяной небесной вышине. День уверенно вступил в свои права.
Разведчики приободрились. Подходы к Гойтхскому перевалу находились в их руках. Рассредоточившись, они принялись тщательно изучать каждую складку местности. Ничто не напоминало о присутствии диверсантов, они будто растворились в воздухе. Двое суток поиска так и не принесли результата.
В этом не было вины Дроздова и его подчиненных. Ни он, ни Николай Рухадзе не знали, да и не могли знать о том, что неведомый им зафронтовой агент Гальченко не только вовремя сообщил о группе Загоруйко, но и сумел сорвать ее выход на задание.
Накануне в станице Абинской в пункте заброски агентуры события разворачивались самым неожиданным образом. Подходила к концу ночная смена часовых. Прихваченные легким морозцем лужи звонко похрустывали под сапогами. Внезапно шаги часового стихли. Прошла минута-другая, и дробный топот на крыльце заставил очнуться задремавшего дежурного.
Бокк вопросительно уставился на застывшего перед ним часового. В его дрожащих руках была зажата стопка листов, и когда они легли на стол, у ефрейтора глаза полезли на лоб. Это были совершенно секретные анкеты с истинными и вымышленными данными на готовившихся к заброске агентов группы Загоруйко. Как они оказались во дворе, ни часовой, ни начальник караула не могли вразумительно ответить.
