– Я ухожу, – повторила Жанна, теперь громче.
– Куда это ты уходишь? А?
– Я ухожу, – еще раз повторила Жанна все тем же неуверенным голосом.
– Насовсем? – вдруг спросил Николай Александрович.
– Насовсем, – прошептала девушка.
– Я знал, что этим дело кончится, – Николай Александрович вскочил из-за стола и принялся прохаживаться по узкой комнате взад и вперед, бормоча себе под нос:
– Я знал, что так будет. Я думал об этом. Я даже записал об этом в ежедневнике на последней странице.
И затем он внезапно остановился и обратился к Жанне:
– Ты уверена?
– Да.
Николай Александрович явственно чувствовал еле заметную дрожь в ее голосе – и это смягчило его нервы.
– Но мне кажется, что тебе еще следует подумать. Ведь ты, Жанночка, очень многое потеряешь, если уйдешь.
– Я уже все решила: нам лучше расстаться, – сказала она и затем прибавила: – по-хорошему.
– Кто он? – строго спросил Николай Александрович.
– Парень.
– Я понимаю, что парень.
– Иван. Его зовут Иван.
– Какой-то Иван, – пробубнил министр и вновь принялся расхаживать по комнате:
– И чем он лучше меня? Тем, что молодой. Но молодость – это… О да, это чудесно. И этого у меня теперь нет. Точнее: кое-что осталось. Я бы охарактеризовал как остаток в двадцать семь процентов от номинала. Не хватает семьдесят трех долей. Семьдесят три процента! А ведь мне отнюдь не семьдесят три года!
Затем он остановился перед Жанной:
– Ты уверена, что этот Иван стоит того?
– Да!
В этот раз Жанна ответила твердо, и Николай Александрович все понял.
– Тогда иди! – выдохнул он с горьким привкусом сожаления, и даже не пытался скрыть своего огорчения.
– Я никому не скажу, что у нас с вами было. Я обещаю молчать, – сказала напоследок Жанна.
Он улыбнулся и нежно погладил ее по волосам:
– Умница. Хоть этому ты научилась.
И снова вздохнул.
Когда Жанна покинула кабинет, Николай Александрович вышел вслед за ней. Он жестко посмотрел на Димитра – и тот кивнул в ответ.
– Елена, – министр обратился к девушке, которая руководила прислугой в доме.
– Чего изволите, ваше высокопревосходительство? – мелодично произнесла она.
– Одевайся во что-нибудь парадное – мы едем на мероприятие.
Елена просияла. Ее глаза загорелись. А Жанне ничуть не было жалко эту стерву, но было жаль Николая Александровича, потому что ему теперь придется иметь дело с этой изворотливой гадюкой. А еще Жанне было жаль саму себя – но происходило это исключительно из-за ее природной скромности, которая так мешала их отношениям с Николаем Александровичем.
