– Возможно, появится… очень скоро. Ладно, иди, братец. Сегодня вечером разобьем парочку бочек мозельского и всласть попируем. Но будь наготове, можешь понадобиться.
– Ваша милость… – Исаак было опять собрался докладывать, но его перебила череда слуг, потащивших в кабинет подносы с едой.
Ага. Матильда опомнилась от шока. Махнул пару глотков винца собственного производства и наколол на нож ломоть осетрины. Недурственно…
– Ваша милость, могу отчитаться по…
– Успеешь еще. Живо яви мне всё про контору Рафы и про него самого. Понял, о ком я? Всё – это значит всё. Абсолютно всё, до последней сплетни. И задумайся, для чего вызван Виллем.
– Простите, ваша милость… Я немного не понял.
– Чего ты не понял? Про кровь христианских младенцев в маце, про отправление нечестивых обрядов и поругание христианских символов. Про поклонение нечистому. Всю его грязь и мерзость – всё мне яви. Про торговые аферы тоже не забудь упомянуть. И не вздумай врать про то, что он честный христианин, – враз на кол сядешь…
– В-ваша м-милость… но я…
– Эй, кто там! Фра Михаэля сюда и передайте Виллему, пусть готовит инструментарий! – отдал я команду, а затем встал с кресла и подошел к бухнувшемуся на колени Исааку. – Знаешь что, Исаак? Я очень ценю тебя… правда, ценю, но речь идет о моей жизни и жизни моих ближних. Так что даже глазом не моргну, отправляя тебя на дыбу. Впрочем, оставляю шанс доказать свою преданность. Делай свой выбор, еврей…
Последовавшую за сим мизансцену можно упустить. Не до такой степени я еще оскотинился, чтобы упиваться собственным сволочизмом. Хотя по сравнению со своими нынешними современниками я просто ангел божий, но равняться на них не хочу… и не буду.
– Можете казнить… – Исаак уронил голову на грудь. – Но большего я не знаю…
Я вздохнул с облегчением… Тьфу ты – а я и вправду приготовился услышать про кровь младенцев и прочую чушь. Но информации все равно с головой хватит, чтобы угробить не только Рафу, но и его папеньку за компанию. Но с папашей мы пока повременим.
– Этого, думаю, хватит. И не изображай из себя страдальца. Тебя хоть пальцем кто-нибудь тронул?
Исаак понуро покачал головой.
– Ты сочувствуешь этому ублюдку?
Опять отрицательный жест.
– Тогда в чем дело?
– Ваша милость… – Еврей печально на меня посмотрел. – Я взял на себя грех доносительства, о чем и печалюсь.
– Это твой долг примерного христианина. Ты примерный христианин, Исаак? Или ты одобряешь сии мерзости и подобное богохульство?
