— Но ты же не собираешься выставлять себя на посмешище здесь, перед соседями? — спросила она.
Я посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал, как сердце у меня екнуло.
— Нет, — сказал я. — Сначала поеду на море.
Жена подняла брови.
— Я буду бегать в дюнах, — уточнил я.
Я хотел добавить: «Или на пляже» — но не стал.
Однажды в старом номере журнала «Космополитен» я прочитал, что тому, кто хочет ходить «налево», надо начать с организации так называемых бесконтрольных часов, своеобразных белых пятен посреди дня, не дающих проследить, где именно ты находишься. Когда партнер привыкает к «бесконтрольным часам», можно начинать обманывать.
Разыскать «Тимбукту» оказалось не так-то просто. Расспросив кое-кого в самом Вейк-ан-Зее, я в конце концов нашел его у начала Северного пирса, километрах в четырех от городка. Добираться надо было по извилистой дороге.
Ветряки рассекали своими крыльями ветер, который тем субботним утром дул в сторону моря. Чайки почти неподвижно парили в воздухе над дюнами, обнесенными колючей проволокой; на заднем плане виднелись подъемные краны и стоящие на приколе морские суда, а за ними — пламя и белые облака дыма из доменных печей. Поскольку дуло с берега, над парковкой в начале пирса висел запах угля и нефти. Запахом дело не ограничивалось: сильные порывы ветра приносили к пляжу клубы мелкой угольной пыли.
Я рысцой пробежался по пирсу. В «Дневнике тренировок для бегунов» для первого дня предлагалась такая схема: семь одноминутных пробежек, а между ними — двухминутные перерывы, заполненные ходьбой. Хотя ветер дул мне в спину, я каждый раз радовался, когда найковские часы отсчитывали последние десять секунд до перерыва. После трех одноминутных спринтов я отхаркнул к бетонному парапету Северного пирса плотный сгусток мокроты. Сердце, бившееся где-то глубоко в горле, подсказало мне, что если я в этот же день верну кроссовки в «Ран-Инн», то, скорее всего, получу обратно немалую часть денег. Найковские часы не надо было обменивать: они создавали ощущение скорости независимо от того, бегали с ними или нет.
После трех с половиной минут я повернул направо кругом. Теперь пришлось двигаться против ветра, но зато краешком глаза, залитого по́том и слезами, я мог, чередуя пробежки и ходьбу, следить за террасой «Тимбукту». Там сидело не больше двадцати пяти человек, и мне не показалось, что одним из них был Макс Г. Мужчина в шортах и с теннисной ракеткой бил и бил по мячу у самой черты прилива; бурая собака в белых пятнах бегала за мячом.
