Я рассказал Менкену правду. Рассказал, что мы с Максом вместе учились в школе.
— А Ришарда Х.?
И снова он назвал фамилию полностью. Кроме всего прочего, это была фамилия, которую я слышал впервые. Нет, я несколько раз читал в газете что-то о Ришарде Х., точно зная теперь, что это тот самый Ришард Х., который на моем сорок седьмом дне рождения танцевал с моей женой. Я извинился и сказал, что меня ждут гости.
Потом я еще несколько раз видел, как Эрик Менкен ухмыляется мне издали.
Безоблачным субботним утром я купил в «Ран-Инн», специализированном магазине принадлежностей для бега на набережной Линнея, спортивные брюки, термофутболку, термоноски без швов и кроссовки. Выбрать кроссовки самому было нельзя, так что это сделала продавщица. Я посмотрел на свои ноги, опускающиеся в белые кроссовки: так или иначе, но в тот момент, когда они скрылись из виду, погрузившись в мягкую, эластичную на ощупь кожу, это были уже не совсем мои ноги.
После этого мне пришлось для пробы пробежать по движущейся дорожке. Движения моих ног, впервые в жизни обутых в кроссовки, снимались на видеокамеру. Я посмотрел запись вместе с продавщицей, которая по большей части демонстрировала все в замедленном темпе, а время от времени даже останавливала изображение. Чувство, будто эти ноги, бессмысленно бегущие по дорожке, принадлежат не мне, а кому-то другому, который давным-давно купил здесь пару кроссовок, только усиливалось от таких внезапных остановок. Может быть, тот, другой, уже умер, подумал я, а его кроссовки стоят где-нибудь в глубине темного шкафа.
— Вот видите, — сказала продавщица после примерки третьей пары, — пятка вашей левой ноги все еще опускается не совсем прямо.
Из коробки вынули новую пару. В заключение я еще раз пробежал по белой полосе, тянувшейся вдоль всего магазина, а продавщица присела на корточки, чтобы оценить приземление моих пяток.
Я взял и «Дневник тренировок для бегунов», а еще — цифровые часы фирмы «Найк», указывающие время пробежки с точностью до сотых долей секунды, заплатил 486 гульденов и 50 центов и вернулся домой.
Жена посмотрела, как я раскладываю свои обновки на обеденном столе в гостиной.
— Сколько тебе лет, между прочим, как ты думаешь? — спросила она.
— Две недели назад мне исполнилось сорок семь, — ответил я.
Я натянул на ноги бесшовные носки и нырнул в кроссовки. Жена фыркнула; выражение ее лица было почти таким же, как чуть меньше года назад, когда она сказала, лежа в шезлонге на Менорке, что размышляет о жизни после моей смерти, — только теперь на ней не было солнечных очков. Я снова нагнулся над кроссовками и стал завязывать шнурки.
