— Нас убивают как муравьев. Понимаете? Как муравьев.
— Чего только не видели наши глаза, — сказал Обиозо. — Посреди дороги лежала целая семья — отец, мать и трое детей. Прямо посреди дороги.
— А что в Кано? Что творится в Кано?
— В Кано все и началось.
Обиозо что-то рассказывал, говорил про грифов и про горы трупов за городскими стенами, но Угву уже не слушал. В голове звучало: «В Кано все и началось». Скорей бы эти гости убирались. А если не уберутся, то пусть заткнут свои поганые рты. И дикторы по радио пусть замолчат. Но они не умолкали. Они все говорили об убийствах в Майдугури, и Угву едва не вышвырнул приемник в окно. А на другой день мрачный голос по Радио Энугу стал передавать сообщения очевидцев с Севера: в Зарии зарубили учителей, в Сокото подожгли полную людей католическую церковь, в Кано беременной женщине вспороли живот. Ведущий помолчал. «Некоторые из наших братьев возвращаются домой. Те, кому повезло, возвращаются. Вокзалы переполнены беженцами. Если можете поделиться хлебом и чаем, несите на станции. Помогите нашим братьям в беде».
Хозяин подскочил с дивана.
— Ступай, Угву, — велел он. — Возьми хлеб, чай и иди на вокзал.
— Да, сэр, — отозвался Угву. Перед тем как заварить чай, он поджарил Малышке на обед бананов. — Обед Для Малышки в духовке, сэр.
Угву не понял, расслышал ли Хозяин. Вдруг Малышка проголодается, а Хозяин не знает, что бананы в духовке? Угву думал об этом до самого вокзала, чтобы больше уже ни о чем не переживать. Вдоль всей платформы были расстелены циновки и грязные покрывала, а на них вплотную сидели мужчины, женщины, дети — плакали, жевали хлеб, перевязывали раны. Вокруг сновали торговцы с подносами на головах. Угву не хотелось заходить на этот грязный развал, но он пересилил себя и приблизился к сидевшему на земле человеку с кровавой тряпкой вокруг головы. Всюду жужжали мухи.
— Будете хлеб? — предложил Угву.
— Да, брат мой. Dalu, спасибо.
Угву, стараясь не смотреть на глубокий порез на голове незнакомца, налил ему чаю и протянул хлеб. Завтра он уже не вспомнит лица этого человека, потому что не захочет вспоминать.
— Будете хлеб? — спросил Угву другого человека, что сгорбился рядом. — I choro, хотите хлеба?
Человек обернулся. Угву отпрянул и едва не выронил термос. У незнакомца не было правого глаза, вместо него — кровавое месиво.
— Спасли нас солдаты, — сказал первый, будто считая необходимым поведать свою историю в благодарность за хлеб, который он ел, макая в чай. — Велели бежать в казармы. Те изверги гнали нас, как сбежавшее стадо, но открылись ворота казарм — и мы были спасены.
