— Отсюда, — Кайнене указала подбородком, — видна Хитгроув. Немыслимо дорогая и закрытая британская школа, где мы с сестрой учились. Отец считал, что за границу отправлять нас рано, но хотел придать нам европейский лоск.
— Здание с башней?
— Да. Школа небольшая, всего два корпуса. Нас там было мало. Засекреченное заведение, многие нигерийцы не подозревают о ее существовании. — Кайнене помолчала, разглядывая свой бокал. — Есть братья — сестры?
— Нет. Я единственный сын. В девять лет остался сиротой.
— В девять. Так рано.
Ричард был рад, не увидев на лице Кайнене деланного сочувствия, как у некоторых. Обычно люди делали горестное лицо, и можно было подумать, что они лично знали его родителей и скорбели.
— Их часто не было дома. Растила меня няня Молли. После смерти родителей меня отправили к тете в Лондон. — Ричард помолчал, с теплым чувством принимая зачатки близости, что рождается, когда говоришь о себе. Говорить о себе ему приходилось нечасто. — Мои двоюродные брат и сестра, Мартин и Вирджиния, были мне почти ровесники, но не по годам развитые, тетя Элизабет — важная дама, а я — деревенский мальчишка из Шропшира. Едва я к ним попал, сразу стал замышлять побег.
— И убежал?
— Много раз. Меня всегда ловили. Иногда совсем рядом с домом.
— Куда ты убегал?
— Что?
— Куда убегал?
Ричард задумался. Он убегал из дома, где над ним нависали портреты давно умерших людей. Но куда бежал, сам не знал.
— Может быть, к Молли. Не знаю.
— А я знала, куда хочу убежать. Но такого места на свете нет, вот я и оставалась дома. — Кайнене откинулась в кресле.
— Как это?
Кайнене закурила, будто не услышав вопроса. Всякий раз, когда она замолкала надолго, Ричард чувствовал беспомощность. Он хотел рассказать Кайнене про оплетенный сосуд. Ричард уже не помнил, откуда узнал о культуре Игбо-Укву, о том, как один местный житель рыл колодец и нашел бронзовое литье девятого века — возможно, самое раннее в Африке. Когда в «Колониз мэгэзин» Ричард впервые увидел снимки, он провел пальцем по странице, мечтая точно так же коснуться изящно отлитой бронзы. Он хотел поделиться с Кайнене своим восторгом, но удержался. Еще не время. Как ни странно, эта мысль согревала его: он понял, что самое драгоценное сейчас для них с Кайнене — время.
— В Нигерию ты тоже сбежал? — спросила Кайнене.
Ричард покачал головой:
— Нет. Я по натуре одиночка и всегда мечтал попасть в Африку. Оставил скромную должность в газете, одолжил у тети кругленькую сумму — и вот я здесь.
