– Я несу троих, – объяснил Феззик. – Он же один и…
– Оправдания – для трусов, – перебил сицилиец. Он снова взглянул вниз. Человек в чёрном отыграл ещё сотню футов. Он посмотрел вверх. Вершины скал уже стали видны. Ещё сто пятьдесят футов, пожалуй, и они будут в безопасности.
Связанная по рукам и ногам, не помнящая себя от страха, Лютик не знала, чему бы она желала произойти. Она была уверена лишь в одном: она ни за что не хотела бы ещё раз пройти через что-то подобное.
–
Лети, Феззик!– прокричал сицилиец. – Осталось сто футов.
Феззик летел. Он выкинул из головы всё, кроме верёвки, своих рук и пальцев, и его руки тянули и тянули, и его пальцы хватались, а верёвка туго натягивалась, и…
– Он уже на полпути, – сказал испанец.
– На полпути к своей смерти, вот он где, – ответил сицилиец. – Мы в пятидесяти футах от безопасности, и как только мы доберёмся туда и я отвяжу верёвку… – Он позволил себе засмеяться.
Сорок футов.
Феззик тянул.
Двадцать.
Десять.
Всё. Феззик сделал это. Она достигли вершины Скал, и сначала сицилиец спрыгнул вниз, а затем турок снял принцессу, а испанец отвязал себя и посмотрел со Скал вниз.
Человек в чёрном был менее чем в трехстах футах от них.
– Какая досада, – сказал турок, глядя туда же, куда и испанец. – Такой скалолаз заслуживает лучшего, чем… – Он замолчал.
Сицилиец развязал узлы, удерживающие верёвку на дубе. Верёвка, казалось, ожила, словно великий водный змей, наконец возвращающийся домой. Она хлестнула по вершине скалы, а затем спиралью исчезла в освещённом луной канале.
Сицилиец захохотал, и смеялся до тех пор, пока испанец не сказал:
– Он сделал это.
– Сделал что? – Горбун стремглав бросился к краю утёса.
– Вовремя отпустил верёвку, – ответил испанец. – Видишь? – Он ткнул пальцем вниз.
Человек в чёрном буквально висел в воздухе, цепляясь за отвесную скалу, в семи сотнях футов над водой.
Сицилиец был заворожён этим зрелищем.
– Знаете, – сказал он, – я сделал смерть и умирание предметом своего изучения и стал отличным экспертом, и вам будет интересно узнать, что он умрёт задолго до того, как коснётся воды. Его убьёт падение, а не столкновение.
Человек в чёрном беспомощно болтался в воздухе, схватившись за Скалы обеими руками.
– О, мы ведём себя так грубо, – продолжил сицилиец, повернувшись к Лютик. – Уверен, тебе хочется на это посмотреть. – Он подошёл к ней и поднёс её, всё ещё связанную по рукам и ногам, к краю утёса, чтобы она могла увидеть последние жалкие усилия человека в чёрном в трёх сотнях футов под ними.
