Но с точки зрения повествования на 105 страницах
не происходит ничего. За исключением следующего: «Так мало-помалу прошло три года».
Пять – ОБЪЯВЛЕНИЕ
Большая площадь столицы Флорина была, как никогда прежде, заполонена в ожидании представления будущей невесты принца Хампердинка, Лютик, принцессы Хаммерсмитской. Толпа начала собираться где-то за сорок часов, но за двадцать четыре часа до события на площади ещё было меньше тысячи человек. А затем, по мере того как момент представления невесты принца приближался, со всех концов страны начали собираться люди. Никто ни разу не видел принцессы, но слухи о её красоте не прекращались, и каждый новый был менее правдоподобен, чем предыдущий.
В полдень принц Хампердинк появился на балконе отцовского замка и поднял руки. Толпа, размер которой к этому моменту уже стал опасен, медленно утихла. Говорили, что король умирает, что король уже умер, что король давно мёртв, что король в порядке.
– Мои подданные, мои возлюбленные, дающие нам силы, сегодня день приветствия. Как вы наверняка слышали, здоровье моего почтенного отца уже не то, что раньше. Конечно, ему уже девяносто семь лет, кто мог бы требовать большего. И, как вы тоже знаете, Флорину необходим наследник мужского пола.
Толпа начала волноваться – это должна быть та леди, о которой они столько слышали.
– Через три месяца наша страна отпразднует своё пятисотлетие. Чтобы отпраздновать это празднование, я, на закате этого дня, возьму в жёны Лютик, принцессу Хаммерсмитскую. Вы ещё не знаете её. Но сейчас вы её встретите, – он взмахнул рукой, и двери балкона распахнулись, и Лютик вышла на балкон и встала рядом с ним.
И толпа, без преувеличения, ахнула.
Двадцати однолетняя принцесса далеко превосходила восемнадцатилетнюю плакальщицу. Все недостатки её фигуры исчезли, тот локоть, что был слишком костляв, стал округлее, противоположное пухлое запястье не могло быть идеальнее. Её волосы, что когда-то были цвета осени, всё ещё были цвета осени, но раньше она ухаживала за ними сама, а теперь у неё были пять работающих полный день парикмахеров, которые делали это за неё. (Это было далеко после парикмахеров; на самом деле, парикмахеры существовали с того самого момента, как появились женщины. Адам был первый, хотя последователи короля Иакова
[8]старательно пытаются замутить этот факт.) Её кожа всё ещё была словно зимние сливки, но теперь, когда по две служанки было приставлено к каждой её конечности, и ещё четыре к остальному телу, она, при определённом освещении, казалось, издавала мягкое, движущееся вместе с самой Лютик, сияние.
