– Раз, два, три, четыре, пять…
Ракета появилась в визире! Твердые от вермута руки Мэна повели ее по-над водой в ненавистный японский флаг. Перед самым щитом Мэн мягко опустил ракету, и в центре щита появилась аккуратная дыра.
– Вот вам всем, бляди! – заорал Мэн и услышал в наушниках вопрос Начальника артиллерии:
– Это ктой-то бляди?
– Японские милитаристы! – гордо ответил Мэн и услышал в ответ:
– Молодец, сынок, страна гордится тобой. А теперь скажи мне, сучонок, что произошло с первой ракетой…
Мэн высунулся из люка и ответил уже напрямик, без радиосвязи:
– А хрен ее знает. Не появилась в визире и все…
Через минуту выяснилось, что ракета вышла с направляющей и, вместо того чтобы плавно двинуться по направлению к цели, закувыркалась в воздухе, а потом резко нырнула вниз и ушла в Анивский залив. Потому что у нее вместо трех сопел работали только два! И Мэн понял, в чем дело. Его вчерашний собутыльник, Начальник контрольно-проверочной машины, вместо того чтобы проверить ракеты, выпивал вместе с Мэном. О чем Мэн никому и не доложил. А чего докладывать, все живы, здоровы, боевая задача выполнена. Мэн, а вместе с ним и батарея, и дивизион, и полк, и корпус получили оценку «отлично».
А потом был Обед! Отдельно для солдат, отдельно для младших офицеров, отдельно для старших с генералами. Мэна пригласили к Главному столу. Все-таки он был не простой офицер, а двухгодичник, бывший артист. Он олицетворял собой готовность всего советского народа защитить рубежи нашей Родины.
Пили «Посольскую».
Через час в сгущающейся темноте послышались крики:
– По фашистским гадам! Прицел! Уровень! Ориентир два правее четырнадцать! Огонь!
* * *
Это-то и вспоминал Мэн, лежа в палате психиатрической больницы и слушая горячечные возгласы Одновозрастного.
Появился Один. Он вынул из-за ремня порток две бутылки водки и снял с шеи загримированное шарфом кольцо украинской полукопченой колбасы. Одновозрастный мигом пришел в себя. Он уже было сдвинул чашки на тумбочки, чтобы расплескать гармонь по ним, но тут в палату вошел врач, посчитал пустые койки и вышел.
– Пауза, – сказал Адидас, – сейчас из реанимации пополнение придет.
И из реанимации пришло пополнение. В количестве шести человек. Правда, одного из них с длинными волосами и такой же длинной бородой принесли. Не то чтобы он был невменяемый, нет, просто у него был полусломан позвоночник, и сам он ходить не мог. Но был весьма жизнерадостен. Он потирал освободившиеся от ремней руки и удовлетворенно рыгнул, когда его опустили на койку. Он поднял руку в знак приветствия, потом потер щеки и крякнул от удивления. Мэн, Одновозрастный и Адидас вопросительно глянули на него. Тот еще раз провел руками по щекам, потом рука спустилась по бороде, потом коснулась длинных волос, и ее владелец удивленно спросил:
