— Что ты имеешь к Игнату? — спросила тогда у Стася Марина.
— Я сам хотел спросить у него: что он имеет ко мне? Чего он ходит за мной по пятам? Вынюхивает, выслеживает…
— Может, хотел сказать, чтоб не таскались по лесам, а вышли к людям, если хотите, чтобы… — Марина не договорила. Она успокоилась, почувствовав, что беда миновала.
— Мало что мы хотим… — Нервная ухмылка вновь окривила лицо Стася. — Отхотели…
— Нехай уж ты… А зачем это дитя водишь за собой?
— А ты знаешь, что такое остаться одному? Совсем одному…
Марина молчала.
— Да и не такое уж он дитя, как тебе сдается… Хотя… Маленькая собачка до старости щенок… — Стась хохотнул.
— Боже мой, какой ты…
— Я такой… А Игнату своему передай: третий раз не промахнусь.
— Третий?..
— Тогда ж, в самом начале, я его не тронул, хотя мог. И должен был, по законам новой власти. Думаешь, я не знал, что он был с Вержбаловичем и Шалаем? Так и пошел бы вместе с ними, если б я не пожалел… Я уж не промахнулся бы. Да и теперь… — Стась говорил спокойно, похоже, слова эти доставляли ему радость.
Лицо Марины сделалось белым, как бумага.
— Так это ты стрелял в него?..
— Я, я стрелял, но Любомир помешал.
Марина долго смотрела на Стася, не в силах вымолвить ни слова, ноздри ее нервно вздрагивали.
— Вон! Вон из хаты! Вон!!! — дико закричала, затопала ногами.
— Тихо! Не кричи. — Стась сделал шаг вперед, схватил ее за руки, привлек к себе.
Марине ударил в нос запах неухоженного, давно не мытого мужского тела, давно не снимаемой пропотелой одежды — знакомый запах свиного логова.
— Пусти! — крикнула она, вырываясь. Ее всю трясло.
— Не кричи, а то подумают неведомо что… — криво усмехнулся Стась, расцепив свои руки. — Это я так, пошутил…
— Тебе войны мало было для шуток, так еще и теперь?!
— А это уже не твоей головы дело, — вялым голосом ответил Стась. — И вообще… загулялся я тут с тобой.
Марина пристально глянула в его побуревшее, обросшее лицо, покачала головой.
— А мне еще к дядьке надо зайти, пасхального пирога попробовать, — продолжал Стась. — Он хоть и не родной, а все-таки дядька. И пирога я давно уже не ел. — Стась поправил на плече автомат, пошел было к двери, но тут же вернулся: — Добрая ты баба!
— Такая добрая, что ты пришел в хату убить ее мужика?!
— Мужик одно, ты другое… А знаешь что… Возьми у меня гроши. А? Возьми. — Стась отстегнул ремешок на сумке, достал завернутую в газету толстую пачку красненьких тридцаток. — Возьми, у меня их много. И не бойся, никто об этом знать не будет. Возьми!!! — Он совал деньги в руки Марине, она отбивалась от них: «Нет, нет, нет!» Наконец вырвала сверток у него из рук и затолкала назад в сумку.
