– Если это такая классная идея, почему же вы не уйдете из Deutsche Bank, не откроете хедж-фонд и не заработаете себе кучу денег?
– На создание хедж-фонда нужно полгода. Мир может одуматься и прекратить безумие на следующей неделе. Мне приходится играть теми картами, что есть на руках.
– Если это такая классная идея, почему вы делитесь ею с нами?
– Я ничем не делюсь. Предложение не ограничено.
– Да, но зачем вообще нам об этом рассказывать?
– Вы заплатите за участие и за выход. Мне нужно оплачивать счета за электричество.
– Это игра с нулевой суммой. Кто на другой стороне? Кто выступает в качестве идиота?
– Дюссельдорф. Глупые немцы. Они верят рейтинговым агентствам. И серьезно относятся к правилам.
– Почему Deutsche Bank позволяет вам копать под рынок, на котором он занимает лидирующие позиции?
– Я не храню верность Deutsche Bank… Я там просто работаю.
– Чушь собачья. Они вам платят. Откуда нам знать, что те, кто управляет механизмом CDO, не злоупотребляют вашим энтузиазмом, чтобы сыграть на понижение вашего рынка и использовать нас?
– Вы встречались с людьми, управляющими механизмом CDO?
В какой-то момент Дэнни и Винни даже перестали делать вид, что собирают информацию о дефолтных свопах и низкокачественных ипотечных облигациях. Они просто рассчитывали, что Липпманн проговорится и тем самым подтвердит, что в действительности является лживым негодяем с Уолл-стрит, каковым они его и считали. «Мы пытаемся разобраться, какова наша роль в этой игре, – заметил Винни. – Я не верю в то, что ему нужна наша помощь, потому что у него слишком много этих бумажек. Так зачем он все это затеял?» Липпманн, со своей стороны, ощущал себя свидетелем на допросе: эти ребята пытались его расколоть. Несколькими месяцами позже он представил свою идею Филу Фальконе, управлявшему гигантским хедж-фондом Harbinger Capital. Тот изъявил желание немедленно купить дефолтные свопы на миллиарды долларов. О рынке низкокачественных ипотечных кредитов Фальконе имел довольно туманное представление. Только он, в отличие от Айсмана и его команды, поверил Липпманну. На последней встрече Винни наконец высказался начистоту: «Грег, не пойми меня превратно, но я просто хочу понять, как ты собираешься меня наколоть».
Они так и не перестали бы взвешивать душу Грега Липпманна, если бы не две неожиданные новости. Первая пришла в мае 2006 года: Standard & Poor’s объявила об изменении модели оценки низкокачественных ипотечных облигаций. Новая модель вводится с 1 июля 2006 года, говорилось в объявлении, но все низкокачественные облигации, выпущенные до указанной даты, будут оцениваться по старой, возможно менее жесткой, модели. В одно мгновение выпуск низкокачественных облигаций взлетел до небес. «Все ловили момент, – говорит Винни. – Выпускали как можно больше этого дерьма, чтобы оценить его по старой модели». Страх перед появлением новых и более реальных рейтингов свидетельствовал о том, что даже крупные фирмы с Уолл-стрит знали: качество выпускаемых ими облигаций завышено.
