В лицо ударил прожектор, а через десяток секунд щелчок возвестил, что калитка снова ожила.
– Я вас вижу впервые. Я вас не знаю.
– Меня зовут Шан, его Сип. В письме написано, что, кроме долга, мы передадим тебе предложение принять участие в сбыте силайских яблок.
– Ладно. Входите.
– Выключи ты этот светильник! Ничего не видно!
– Идите прямо.
Рука Шана попала во что-то пухлое и влажное, и это пухлое потянуло за собой прямо, направо, налево – прожектора уже не было, но перед глазами плыли разноцветные круги, лишая возможности если не видеть, то хотя бы ориентироваться в полутемных пространствах.
– Садитесь. Кресла под вами.
Пелена рассеялась, открыв небольшую скромную комнату с тремя узкими стрельчатыми окнами, распахнутыми в сад. Вечерний ветер тормошил простенькие пестрые шторы. На некрашеном раздвижном столике стоял запотевший пузатый кувшин с молоком и три стакана. Из плетеной корзиночки торчало три больших ломтя черного хлеба.
Сип сидел по другую сторону стола. А в центре сидел Мос Леро. Его кругленькое тельце перепачканного детского пупса без конца вздрагивало и порывалось подскочить на плетеном стуле, предугадывая малейшее желание гостей. В нем все было чуточку чересчур – чересчур честные глаза, чересчур жизнерадостный румянец, чересчур широкая улыбка, чересчур искренний голос:
– Я человек простой, без претензий, родился в глухом селении, так сказать, от земли... Очень устаю в Дроме – сутолока, гром, чад... Хочется тишины, одиночества, свежего, так сказать, дыхания... Присмотрел вот себе ложбинку с конурой... Нет, строил не я, досталась по случаю – за свои, конечно, серебряные... Но недорого, слава Кормчему – по государственной цене, распродажа конфискованного имущества... И каждую субботу – сюда, в конурку свою... А что у калиточки вас задержал – не обессудьте. Места дикие, безлюдные – не ровен час... Всякие тут шастают...
– А шастают? – успел врезаться Шанин.
– Шастают, шастают, ой, как шастают... В прошлую субботу, соседа там вон, за той горочкой, подожгли... Выскочил, а в него из пистолета... Хорошо, что в доме друзья были, там целая перестрелка была, еле отбились... А домик сгорел...
– Кто же стрелял?
– А ведьма их знает... Ушли все... Может, дружки хозяев бывших, может, другой преступный народ... А вы ехали – рисковали: не любят здесь «пернатых», в мундире особенно, – пуля невесть откуда прилетит... Рисковали, рисковали... И срочность такая была, наверное, да? Убываете куда – в Дроме проездом, да?
