– Какую клятву?
– Судить Великого Кормчего.
– Убить?
– Нет. Судить. И приговорить к смерти, И привести приговор в исполнение. Чтобы это не было убийством, нужны хотя бы двое...
Да, еще Тесман говорил, что у Бина свои счеты с правителем. И вот теперь... Отговаривать бесполезно. Согласиться на соучастие нельзя. Остаться в стороне нечестно. Обманывать подло.
– Когда и кому ты дал клятву?
– Не надо об этом, Шан. Я забыл, что ты человек Земли. Что ты просто наблюдатель. Что для тебя все наши горести и беды не более как трудный ребус, который надо решить, научный казус, который надо объяснить. Я забыл. Прости. Я не оставлю тебя, пока... Словом, забудем этот разговор. Я ничего не спрашивал.
– Бин...
– Я Сип. Прежний Сип. Твой Вергилий.
– Жарко. Давай выпьем пива...
Они остановились под зеленым навесом против рыбного магазина. Пожилой гвардеец с жезлом дружелюбно им улыбнулся и подвинул кружку, освобождая место за столиком. Улыбка в Дроме – явление редкое, и Шан улыбнулся в ответ.
– Дежуришь?
– Разве это дежурство, септ-капитан? Хочешь – спи, хочешь – пиво дуй. А вот я работал в Олоне, воздушные верфи там – вот где действительно держи ухо востро. Известное дело, работяги – у них свой закон. Держатся один за одного, косяком – с ними лучше не связываться...
Пиво было, что называется, на любителя – цвета спелой малины, горьковато-сладкое и почти без пены. Шан взял три кружки – себе, Сипу и говорливому блюстителю порядка.
– Благодарю, септ-капитан. Многовато будет... Ну да ничего, мне уже через час меняться.
– А ты за свою жизнь в разных местах бывал, наверное?
– Да, помотался. Я все больше по охране, для страха стою. Так не стало страха теперь, даже Вечного Дворца не боятся, шалый народ стал.
– А почему, как ты считаешь?
– От жиру. Я говорю – от жиру. Заелись, на правителя обнадежились. Он, мол, благодетель, всех накормит. Я последнее время в глуши, в Трижах существовал – молодые затерли. Так и там дикари, обезьяны земляные, только и могут, что свою сатуру крупноплодную сажать да выкапывать. Так и эти. Не хотим по шестнадцать часов работать, хотим по десять. А этого не хотите?
Заметно приободрившись, ветеран грозно потряс жезлом, как боевой дубиной.
– А сюда меня сын перетащил, слава Кормчему. В «топорах» у меня сын... Здесь благодать. Конечно, тоже как когда...
Что-то стряслось в рыбном магазине напротив. Крик возмущения и боли, звон разбитого стекла, шум свалки, снова крик – тот же голос, но сдавленный, зовущий на помощь, ругань, глухие удары, снова звон стекла... Гвардеец поскучнел и прислушался, не спеша, однако, допивать свое пиво.
