Но коллектив решил по-другому: «свернул» Одуванчикова.
— Без работы, значит, он остался, Певун ваш? — спросил Козырев.
— Как бы не так. Учли его способности и взяли в райплан…
— А после него кто был?
— Самокрутов такой. Хозяйство знал. И практик был. Но держался ближе к своему огороду. И вообще, что касается для себя сделать, все умел. Собрал как-то правление, говорит:
«Тут просьба одна есть. От товарища Самокрутова. Домик проект построить. Я думаю, поможем товарищу…»
Себя он в третьем лице называл. И по фамилии. А иногда и во множественном числе — «мы»:
«Мы тут посоветовались… Мы пришли к мнению… Мы предлагаем…»
Кто «мы» — неизвестно. Но вроде коллегиальность получается.
Козырев усмехнулся и спросил:
— Володя, откуда вы все знаете?
— Шофер же я! Как говорится, все время при штабе.
— Нет. Я не про это. Здорово анализ у вас выходит.
— А что? Десятилетку окончил. Сочинения писал. «Базаров, как представитель…» и так далее… Так вот про Самокрутова. Домик ему сгрохали — заглядение. Сейчас детский сад там. А потом Самокрутов следующую цель поставил: «Победу» купить. Опять говорит на правлении:
«Мы тут подумали, и вот есть предложение: „Победу“ приобрести. Соседние колхозы имеют, а наш — нет. И председатель ваш товарищ Самокрутов, стыдно сказать, бог знает чем обходится. Это даже как-то неудобно от населения…»
Неудобно от населения… Такая поговорка у него была.
Если непорядок какой или правление ошибку допустило, Самокрутов возмущается:
«Товарищи, что же вы делаете? Ай-яй-яй! Несолидно. Неудобно от населения».
Он каким-то уполномоченным раньше работал. И с тех пор люди для него не люди, а население.
— Да, грамотный товарищ, — иронически заметил Козырев. — А скажите, Володя, его самого-то критиковали?
— Еще как! Он даже призывал к этому. Идет, бывало, собрание, кроют его в хвост и в гриву. А Самокрутов сидит и улыбается. Потом с заключительным словом выступит и заявит:
«Слабо у нас, товарищи, собрание прошло. Критика, конечно, была, но мало. Недостатков больше. Кое-чего мы еще не добились. А почему, я вас спрошу? В силу слабости. Значит, острее надо критиковать, резче. И меня не жалейте, и других!»
А что его «не жалеть»? С него как с гуся вода. Ему в детстве еще, наверно, прививку от критики сделали. Его хоть собака укуси — ничего не будет.
«Козлик» миновал березовый лес и ехал теперь полем. Около дороги Козырев увидел прибитый к двум столбам фанерный щит с расплывшейся от дождей надписью: «Сдадим но 100 цент. — будет выше процент!»
