За ними следовал ряд агентов экземпляром помельче. Бывший офицер ГРУ Владимир Резун (Суворов), за короткий срок сотрудничества не успевший как следует подгадить советской военной разведке, позже с лихвой компенсировал этот пробел. Бойким пером, из-под которого фонтанировал яд антикоммунизма, он на страницах опусов «Аквариум» и «Ледокол» не оставил камня на камне от советских идолов — Ленина, Сталина и Брежнева, ГРУ и КГБ, чем в немалой степени способствовал крушению, казавшейся незыблемой твердыней, советской империи.
От Резуна не отставал и бывший заместитель резидента КГБ в Лондоне Олег Гордиевский. Чудом избежав ареста, он в последний момент сумел ускользнуть от наружки КГБ — запрыгнул в багажник дипломатической машины британского посольства в Москве. Позже, в Лондоне, спрятавшись под крылышко британской разведки СИС, он вместе с Кристофером Эндрю, живописал сверхсекретного монстра — КГБ в книге «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева».
Бывшим полковникам Васильеву и Баранову, подполковнику Сметанину, майору Филатову, старшему лейтенанту Иванову повезло меньше, чем Резуну и Гордиевскому. В камерах Лефортовской тюрьмы им было не до литературных лавров. Впереди их ждал… кого — смертный приговор, а кого — долгие годы заключения в дремучих мордовских и пермских лесах с неизменной подругой зека — пилой «Дружба».
Развал СССР и крушение всесильного КГБ породили эйфорию в ЦРУ. Московская резидентура чувствовала себя как дома не только на конспиративных квартирах, но и в коридорах Белого дома — правительства России и в прихожей Кремля. Продолжалось это недолго. Российская контрразведка, которую президент Борис Ельцин и его окружение держали в черном теле, с приходом к власти Владимира Путина на удивление быстро встала на ноги, и ее удары становились все ощутимее. За последние годы в ее сети угодили не только доморощенные «изменники на месте», но и настоящие профи из Службы внешней разведки и ГРУ — полковники Запорожец, Скрипаль, Старина и Сыпачев.
Провал последнего вызвал у Колли горечь и досаду. С ним он связывал особые надежды — полковник ГРУ представлялся новым Пеньковским. Но им не суждено было сбыться: после вербовки Сыпачев продержался чуть больше месяца. Московская резидентура, как и в случае с Нестерцом, проявила форменное головотяпство. Не утруждая себя конспирацией, первую явку с Сыпачевым она провела 26 февраля 2002 года в здание посольства. Поэтому русской контрразведке не составило большого труда вычислить его. Во время третьего выхода на резидентуру 4 апреля 2002 года при закладке тайника для резидентуры ЦРУ на железнодорожном переходе у станции метро «Студенческая» Сыпачев был взят с поличным группой захвата ФСБ. На этот счет злые языки в Лэнгли злословили: «Колли подвела досадная мелочь: с такой фамилией как Сыпачев — тот был обречен засыпаться».
