Колли искал варианты подстраховки операции на случай провала комбинации с Вельтовым. Путь через него к министру обороны мог оказаться длиннее, чем срок реформы, а значит, конечный результат «Терминатора» не был гарантирован. В сложившейся ситуации Консул играл пусть не ключевую. На передний план выходили его связи в департаменте образования Министерства обороны. Их вербовка и подключение к операции, по замыслу Колли, могли стать подстраховкой и одновременно обеспечить контроль за действиями Вельтова.
Заканчивая работу над шифровкой, Колли еще раз обратил внимание Саймона на необходимости установления связей Консула в департаменте образования и сборе на них исчерпывающей информации. Как это делать, он не собирался его учить — Саймон был настоящим профи, но посчитал не лишним акцентировать внимание не только на выявлении морально-нравственных изъянов у чиновников департамента образования, но и на получении сведений об их зарубежных счетах, недвижимости и бизнесе вне России, а также о детях. Для будущих агентов влияния, чадолюбивых родителей, отправивших своих недорослей подальше от соблазнов московской тусовки в элитные «питомники» при Кембридже, Оксфорде и Гарварде, дети являлись наиболее уязвимым местом и самым эффективным рычагом воздействия.
Перечитав еще раз шифровку, Колли внес в нее последнее дополнение — поручить Консулу выяснить подробно существо противоречий в руководстве 53-го НИИ — и поставил подпись. После чего он вызвал шифровальщика и распорядился немедленно отправить указание лично на имя Саймона. Расписавшись в приеме документа, шифровальщик тихой тенью покинул кабинет. Колли, проводив его опустошенным взглядом, сложил папки с материалами докладов из московской, киевской и минской резидентур в сейф, прошел к креслу и присел. Накопившаяся за последние недели усталость дала о себе знать, он закрыл глаза и откинулся на спинку.
Порыв ветра распахнул окно, и вечерние тени суматошно заплясали на лице Колли и стенах кабинета, которые являлись свидетелями триумфов и горьких поражений американской разведки в непримиримой схватке с советским КГБ, а затем российской ФСБ и могли рассказать о них многое.
В теперь уже далеком 1961 году в шпионские сети британской разведки, позже американского ЦРУ, сама приплыла крупная рыба — полковник ГРУ Олег Пеньковский. Он стал одним из первых советских «изменников на месте», кто инициативно предложил свои услуги противнику — иностранной спецслужбе. Его сведения о переброске советских баллистических ракет с ядерными боеголовками на Кубу стали поистине бесценными для американской разведки. Они и данные аэрофотосъемки ракетных батарей, спрятанных в тропической сельве, позволили президенту Кеннеди поставить на место зарвавшегося советского вождя Хрущева. Не менее ценой оказалась информация Пеньковского о планах развертывания в СССР стратегических ядерных сил. Пользуясь доверием маршала Москаленко, он сумел добыть данные о местах строительства будущих боевых стартовых позиций ракет и командных пунктов на Урале, Украине и в Белоруссии. Их перенос обошелся Советам в сотни миллионов долларов.
