Церштурунгов нельзя было взять на испуг. Но они хорошо понимали реалии. Какой смысл умирать, когда можно выжить и снова встать в строй? Лисы не убьют их, коли они выполнят договоренности. Жрица Милосердной Матери не позволит, да и Странник миролюбивый бог. Если не лезть на рожон. Один за другим, солдаты кивнули, и хрипло дышащий герртруд тоже принял правила игры.
— И снова Карл, — отступая, сказал жрец как ни в чем не бывало. — Так что там с призрачным светом, на закате озарившим весь Холм?.. Он был почти незаметен в алых лучах солнца?.. Но Ганс и другой нульт в вашей группе почуяли необычайно сильный прилив магии и скомандовали всем быстрее бежать сквозь обелиски… Ооо… Кодовое название вашей группы «Железные кролики». Подходит, фыр-фыр. Вы поднимались, лучи заходящего солнца вместе с вами отступали вверх по склону… а там, где установилась вечерняя тень, свет из-под Холма не шел. Получается, он реагировал именно на движение солнца. Нульты осмотрели вас, но магии не обнаружили… Чем бы ни был этот призрачный свет, он никак вас не затронул.
Канзорец не проронил ни слова, но Келу это было и не нужно. Если человек не тренирован как следует, чтобы контролировать поток мыслей и образов, возникающих в его голове, когда о них заходит речь — он неминуемо будет вспоминать. Конечно, если чтец разума достаточно искусный, чтобы разматывать клубок воспоминаний в нужную сторону, но Кел за последние месяцы в этом сильно поднаторел. Он задумчиво рассмотрел обрывочное, но полноценное воспоминание солдата.
— Другие странности? Звуки? Ночные существа? Обелиски, они вспыхивали и мерцали? Вы видели поблизости каких-нибудь тварей? А кстати, где духи?.. Ни одного духа?..
Церштурунг молчал.
— Понятно. Вирга, что странного было с Холмом?
— Кланцштадт, — отрывисто бросил герртруд. — Кланцштадт.
Он пытался помочь собрату направить поток мыслей в иную сторону, заглушить воспоминания о Холме.
Вирга изо всех сил думал о град-параде. О лейб-марше гвардейцев сопровождения, ведущих Героев Нации. Широкая улица заполнена музыкой, приветственными криками и людьми, но это не толпа — это единая семья. Это связанное общим порывом войско сынов и дочерей своей страны. «Кланцштадт!» кричат они, кричит единый голос Канзора, встречая гордость нации, маршем идущую во главе парада.
Канцлер стоит на высокой бронь-платформе, где живые цветы гармонично украсили рифленую темно-зеленую сталь. Из нежных цветочных форм вздымаются мрачные, волевые тела пушек. Ощетинились дулами во все стороны, смотрят из проклепанных по контуру бойниц. По правую руку от главнокомандующего поднял руку Неудержимый — Приам Герр Кинкель, по левую неподвижно замер Несгибаемый — Дитрих Герр Платц. Грудь маршалов южной и северной армий украшают ровные лучи из наград, солнце блестит на медалях героев, утверждая их равенство небу.
