— Вот видишь, он показывает, что хочет в машину, — улыбнулась Юля.
Алина выдернула руку.
— Я и так знаю, что он хочет.
Юля задумчиво посмотрела на кричавшего Вову и сказала:
— Пойдем в дом, может, и вправду сам успокоится.
Из дома выбежал Олег, старший из Юлиных сыновей. Укороченные папины джинсы, натянутые почти до груди, были ему велики, вид у Олега был весьма комичный.
— Мам, я к Мишке побежал, мы на озеро пойдем.
— До обеда чтоб дома был!
— Ага, — бормотнул Олег и побежал к соседнему дому.
— Взрослый стал совсем! — удивленно заметила Алина. — Какой класс?
— Уже четвертый заканчивает.
— Да он уже с тебя ростом!
Юля довольно улыбнулась.
— А где остальные?
— Коля поехал в Гатчину в магазин наш, там продавца уволить надо, а Игореша и Ляля завтракают. Да идем в дом!
Алина пошла за ней, оставив сына сидящим на траве. Навстречу выбежала племяшка, которую родители назвали Юлей в честь мамы, а дома называли Лялечкой.
— Она у тебя так и не говорит? — осторожно уточнила Алина у сестры.
— Да, что-то у нас задерживается, братья уже стихи рассказывали в два года. Зато все дела у нас только на горшок, даже на ночь памперсы больше не надеваю.
Ляля обрадовалась Алине, схватила ее за руку и потащила в детскую. Там она стала выразительно тыкать пальцем на смятое одеяло на кровати и выжидающе смотрела на тетку.
— Что там у тебя такое? Ну-ка, посмотрим давай. — Алина подошла и приподняла розовенькое одеяльце. Там лежал мишка, завернутый в пеленку. Ляля довольно расхохоталась, схватила мишку и побежала на кухню, потянув за собой Алину. На кухне их поджидала Юля. Светлая кухня была залита нежным апрельским солнцем. Завтрак сестренка предпочитала делать такой же, как делала мать: зажаристый бочок гренков, пропитанных смесью молока, яйца и сахара, просился в рот, несмотря на откровенную калорийность. Чайник со свежезаваренным чаем соседствовал с банкой, в которой плавали лохмотья чайного гриба.
— Фу, как ты можешь пить эту гадость, — поморщилась Алина, с отвращением глядя на гриб.
— Нормально. От жажды самое то, — ответила Юля, не отворачиваясь от плиты.
Потом они сели за стол и начали трапезу. Юля время от времени помешивала суп в сверкающей кастрюле, Ляля старалась впихнуть кусочек гренка в мишку. Игорю было поручено чавкать, озвучивая мишкину трапезу. Алина не могла есть, она прислушивалась к затихающим во дворе воплям.
Как вот Юля справляется с тремя? С рождением ребенка жизнь Алины стала похожа на непрекращающийся кошмар, на каторгу, на которую за какие-то грехи ее пожизненно сослали.
