- А сможешь? - с сомнением, но без тени ехидства заметил Марк. Расстрел - очень тяжелая работа. Ладно. Бери револьвер. Взводить курок умеешь?
- Да, я стрелял, - кивнул Лисицын, поспешно хватаясь за револьвер.
- В общем, так, Алексей. В глаза ему не смотри. Думай о наших парнях. О том, что его смертью ты за них отплатишь. Вот об этом думай. А в глаза - не смотри.
- Да, да, - суетливо кивнул Лисицын.
- Начнем? - спросил Устимов.
- Начнем.
Представитель ревтрибунала вышел вперед, достал из кармана приговор, начал читать:
"Приговор революционной политической комиссии крестьянину села Большое Шереметьево Кирсановского уезда Тамбовской губернии Макарову Дмитрию Егоровичу от 20 июля 1921 года. Слушали: о преступлениях добровольца и одного из главарей антоновско-епифановской банды Макарова. Постановили: за добровольное выступление против советской власти, с сохраненным им самим для этой цели оружием и снаряжением, за принуждение с оружием в руках крестьян сел Большое Шереметьево, Рудовка, Дмитриевка, Кянда, Осино-Гай и Козьмодемьяновка присоединяться к бандам; за варварские расправы с бойцами продотрядов, ЧОН, ГубЧК и Политбюро и РККА; за призыв крестьян бить коммунистов и жидов; за агитацию среди крестьян не выполнять разверстку приговорить крестьянина села Большое Шереметьево Макарова Дмитрия Егоровича, 34 лет, кулака, к расстрелу. Председатель Устимов, члены комиссии Штоклянд, Громова". Приговор привести в исполнение.
Лисицын вышел вперед, вскинул револьвер и выстрелил в уже окончательно потерявшего самообладание, плачущего Макарова. Как и ожидал Марк, Алексей не убил, но ранил приговоренного в грудь. Тот, задохнувшись, закашлявшись, перемазавшись хлынувшей кровью, упал. Лисицын затрясшимися руками испуганно взвел курок и еще раз выстрелил. Снова не насмерть. Обезумевший от боли Макаров, корчась, пополз, издавая страшные, булькающие звуки. Лисицын стрелял, пока не кончились патроны. Рука его дрожала, он никак не мог убить. Устимов добил Макарова выстрелом в голову. Лиза подошла к трясущемуся, мокрому от пота Лисицыну, коротко обняла его за плечи. Взяла из окоченевших от напряжения рук револьвер.
Направилась к Марку и спросила строго:
- Ты что, нарочно Лисицына поставил?
- Ну нарочно. Не мог я допустить, чтобы эта скотина легко померла!
- А о Лисицыне ты подумал?
- Подумал, - буркнул Марк. - Ничего, не барышня, оклемается. Слушайте, товарищи, у меня к вам предложение. Денек был - с ума сойти, так что...
