“Куда деть золотые перстни?” — он перебирает свои знакомства в этом городе, и наконец находит…
К дому барыги он подъезжает на такси. Домик неказист, но достопримечателен. Здесь проживает долларовый миллионер. В принципе, здесь ничего удивительного нет, кроме того, что миллионер ни разу не сидел и сделал свой бизнес на скупке краденого.
— Эй, Рафик, открывай, не телись. Это я, Пеликан>1.
Тот прилип к глазку, но открывать все еще не решается.
— Раф, змей, ты чего!?. Да я это, Пеликан, в пятницу “откинулся”[44]!
Наконец дверь открывается. Маленький, толстенький человек пропускает Василия в прихожую.
Насколько дом барачного типа неказист снаружи, настолько роскошна квартира сапожника Мамедова внутри. Неизвестно какими методами, но своих соседей он “выкурил”, сломал стены и захватил еще две квартиры. Без приглашения Василий падает в мягкое кресло, снимает туфли и погружает ноги в белый мех медвежьей шкуры.
Рафик ничего не спрашивает о сроке Василия, подходит к нему и щупает лацкан плаща.
— Английский, что-ли… Почем брал?
Барыга от мозга до костей, Рафик не понимает, что Василию иногда хочется рассказать о своей жизни.
В груди Василия подымается злость. Он вспомнил, как Рафик у него, шестнадцатилетнего глупца, скупал по пятерке за штуку вещи, стоившие больших денег.
Мамедов смотрит на него надменно, как это любят делать восточные. Тогда, в прошлом, этого взгляда он боялся. Теперь ему абсолютно наплевать. В лагере он хорошо изучил подобную трусливую породу. Стоит взять его за кадык, последуют слова: “Да ты что, земляк… ты меня не понял… Давай поговорим!”
— Даю за плащ двадцатку… Он паленый, сам понимаешь…
Василий едва сдерживается.
— Рафик, плащ я не продаю. Вот три перстня… Давай нормальную цену или я ухожу.
Как все восточные, от золота он без ума.
— К-ка-кую просишь?.. Даю за каждую по пятьдесят.
“Страсть, как хочется выколоть один из этих бегающих глаз-маслин.”
Каждый из перстней стоит минимум по двести… платина усыпана бриллиантами.
— Рафик, или даешь за каждый по сто пятьдесят, или я ухожу.
Он вперился в него колючим взглядом.
— Ты чё, Пеликан, они этого не стоят.
Он вспыхивает.
— Ну ты, змей, и наглючий. Запомни, барыжная рожа, — он хватает его за ворот и притягивает к себе, — мне не шестнадцать. Теперь ты за пятерку у меня сможешь только отсосать!
Такие люди не оскорбляются. Достоинство для них пустое слово.
— Ну и как? — спрашивает Василий его, и прячет перстни в карман. Завтра в Рудном я за каждый получу минимум по двести.
