Харасанов улыбнулся. Отчуждение, возникшее в начале их знакомства, исчезло.
— Если вы не боитесь, Франц, поехали вместе в Темиртау. В этом городе у меня есть хорошее убежище. Мы сможем укрыться на длительное время. Кстати, там у меня имеются кое-какие финансовые запасы.
В ожидании ответа все устремили на Франца вопросительные взгляды.
Он действительно не знал как поступить. В его душе происходила борьба: боязнь потерять рабочий стаж, неопределенность в отношениях с милицией, неизбежное объяснение с родителями. Решение он принимал мучительно.
Константин пришел ему на помощь.
— Милый Франц, в свое время я окончил институт… Нет, целых два: сначала технологический, затем — юридический. Я мечтал сделать карьеру, и поначалу у меня это неплохо получалось. Я боялся потерять работу, поссориться с начальством, нарушить, до мозга костей ложный в этой стране, кодекс чести. Затем, в силу моей работы, мне стали попадаться люди, которым, как говорится, я со своим образованием не годился в подметки. Они были уничтожены системой, унижены, лишены всего, тем не менее, они оставались самими собой. Много чего этому предшествовало. Сейчас нет времени рассказывать, но тогда я плюнул на дикие условности, придуманные преступниками с партбилетами, и решил оставаться самим собой. Нелегально я раздобыл копировальную технику и целых десять лет стал жить другой жизнью. Если нам с Татьяной удастся выбраться на запад, множество людей, проживающих ныне там, снимут предо мной шляпу.
Они слушали, затаив дыхание. У Тани, которая тоже впервые слышала историю Константина, блестели глаза.
XIX. Проделки “сталинских орлят”
Начальник тюрьмы, полковник Петренко, не отходил от телефона.
— Господи, я давно на пенсии, зачем мне все это? — то и дело выкрикивал он, бегая из угла в угол по обширному кабинету.
Убийство в тюрьме дознавателей Лежнева и Векслера было первым ударом. Ему показалось, что под ним разверзлась земля, и он очутился в том месте, которое с приходом старости ему все чаще снилось. Второй удар чуть не привел его к инфаркту.
Частые звонки приносили малоутешительные вести. Его почти не обрадовало сообщение о том, что с девяти сбежавших, троих уже поймали. После каждого сообщения о поимке он, перебивая докладчика, бешенно орал в трубку:
— Голову оторву! Харасанова поймали или нет?!
Услышав отрицательный ответ, он скрипел зубами и хрипел в трубку:
— Бар-р-р-р-а-ны херовы, вам только скотину пасти!
Привели добровольно сдавшегося Валентина. С плаксивой физиономией он стоял перед начальником тюрьмы, заламывая пальцы. Петренко выпроводил охранника, приблизился вплотную к Валентину и маленьким кулачком ткнул в лицо.
