темными глазами девушку. «Роялистка, сразу видно, - хмыкнула Констанца, - глаза заплаканные и
крестик на шее. Простой, и одежда простая, не парижская. Но дворянка, речь правильная. Она мне
может пригодиться».
-Мсье Констан, - девушка пригладила рыжие, коротко стриженые волосы. «Рад знакомству,
мадам...»
-Мадемуазель, - провинциалка зарделась. «Мадемуазель Шарлотта Корде».
В библиотеке было тепло. Робеспьер, откинувшись на спинку кресла, перечитал ровные строки:
-Все те, кто, действиями или словами, поддерживает тиранию, а также все враги свободы. Все те,
кому было отказано во французском гражданстве. Все те, кто был уволен или отправлен в отставку
по решению комитетов Национальной Ассамблеи, ныне именуемой Конвентом, все бывшие
дворяне, все родственники (мужья, жены, дети, родители, братья и сестры) тех эмигрантов или
иностранных шпионов, в случае если они не выражали, - постоянно и открыто, - своей поддержки
революции. А, также сами эмигранты, покинувшие Францию, начиная с 1 июля 1789 года, даже
если они вернулись в пределы страны, - все перечисленные подлежат смертной казни по
решению Комитета Национальной Охраны.
-Прекрасно, - пробормотал Робеспьер, и налил себе вина. Поднявшись, он подошел к окну. Стекло
было залеплено мокрым снегом. Он улыбнулся: «Все прошло просто отлично, народ радуется.
Австриячка будет следующей, а детей мы заморим голодом в Тампле. Надо их разделить с
матерью. Умерли и умерли».
Он вернулся к столу. Взяв чистый лист, Робеспьер написал на нем: «Экзетер». Человек, что сидел
на мягком диване, читая «Друг народа», хохотнул и сложил газету: «Что, Максимилиан, не по
зубам тебе его светлость герцог оказался? Второй год по всей Франции ищут сбежавшего в
Варенне параличного, и никак найти не могут».
Робеспьер окинул взглядом мокрые, сочащиеся язвы на смуглом лице Марата: «Это сифилис,
несомненно. Он говорит, что заболел, когда скрывался в парижской канализации, но я точно знаю,
мне донесли - его лечат ртутью. Скорей бы он сдох, народ его любит, а так нельзя - надо, чтобы
любили одного меня. Поклонялись мне. Хотя Жан-Поль полезен, раззадоривает народ своими
статьями».
-Найдем, - пообещал Робеспьер. Устроившись на ручке кресла, он вздернул бровь: «Что там с
кампанией против попов и церквей?»
-Выдававший себя за француза месье Теодор Корнель, - начал читать Марат из блокнота, - бывший
