Амти с тоской посмотрела на место, которое так любила рисовать. Все казалось бесприютным, забытым, оставленным. И на секунду Амти подумала, что это незнакомый, чужой дом, находящийся по ее адресу и похожий с виду, но — абсолютно заброшенный.
Амти увидела отблески света с обратной стороны. Конечно, столовая, подумала она привычно. Когда Амти зашла в дом, половицы в прихожей знакомо скрипнули. Она услышала, что из столовой доносится папина любимая песня — довоенная, тягучая и нежная песня о ночах, что проводишь наедине с собой, о блестящей поверхности озера и бьющемся в восхищении сердце.
Папа всегда говорил, что раньше умели петь не о любви. Амти протянула руку к пистолету в сумке, просто на всякий случай. Амти почувствовала укол тревоги, она ожидала, что увидит в столовой нечто ужасное, что ее отец будет мертв или изувечен, но отца в столовой вовсе не было.
Шацар сидел с закрытыми глазами, слушая любимую мелодию отца, он ритмично постукивал вилкой по краю тарелки. Стол был накрыт, хрустальные бокалы ловили электрический свет, скользивший по золотистому узору тарелок. Стол был накрыт так, как отец велел прислуге накрывать его только по праздникам. Амти почувствовала запах еды. Пахло мясом и тушеными овощами, которые которые кухарка готовила специально для Амти.
За секунду перед тем, как Амти подала голос, Шацар сказал, не открывая глаз:
— Здравствуй, Амти. Вижу, ты пришла одна. Очень мудро.
На тарелке перед Шацаром было сырое мясо, от куска осталось не так уж много, а в бокале плескалось нетронутое красное вино. Амти заметила, что в столовой едва заметно переставлены вещи. Вазочки с цветами, статуэтки на полке, папины гранты, все они неуловимо изменили свое местоположение. Ничего особенного, но Амти это нервировало.
— Где мой отец? — спросила Амти, делая шаг вперед. Шацар открыл глаза, радужница тут же поймала желтизну света.
— В командировке, — ответил Шацар.
— Но я думала, что вы…
— Держу его где-нибудь в подвале на цепи? Интересный вариант.
Амти села за стол, уставилась на еду и поняла, что ее так удивило.
— Почему ты все время считаешь, что я хочу навредить твоему отцу? — спросил Шацар. Он ловко орудовал ножом и вилкой, как принято в Государстве, но резал сырое мясо, которое ели во Дворе.
Еда Амти была приготовлена, Амти оценила ее в полной мере. Горячая, вкусная еда, к которой она привыкла — никаких консервов или фруктов со сладостями. Амти с жадностью принялась за мясо, и только через три минуты спросила:
