Какое-то время я стою столбом, а когда оцепенение проходит, то Жреца уже не видно. Так вот, значит, что ты скрывал всю свою жизнь! Интересно, а другие, из Круга, они знают о Луисе? Конечно же нет! Иначе как бы ты стал Жрецом? Да еще и Верховным! Я захожу к Луису. Он как всегда приветлив:
- Край, Хайна! Как у тебя дела?
- Край! У меня все нормально! Луис, а кто тот человек, который сейчас от тебя вышел?
Подросток молчит. Отщепенцы не умеют врать, им трудно выпутываться из ситуаций, когда нельзя говорить правду, а лгать - противоречить собственной натуре.
- Ладно, Луис! Hе хочешь - не говори, я просто спросила.
- Это мой отец. - Мальчик почему-то решился открыть свою тайну.
- Он сам тебе так сказал?
- Да. Хайна, пообещай, нет, даже поклянись самым дорогим, что у тебя есть, что никому не расскажешь!
- Я клянусь памятью своих родителей, что никто и никогда не узнает об этом!
- Спасибо!
- Ты любишь своего отца, Луис?
- Очень! Он добрый, всегда рассказывает как там наверху, иногда слушает мои песни. Хайна, он не виноват, что я тут сижу, да и для меня это лучше. Посмотри какой я. Hет, он не виноват!
- Я его и не обвиняю. Это хорошо, что есть кому позаботиться о тебе.
"Подлец Дигон недостоин такого славного сына, хоть он и Отщепенец!" думаю я про себя, но что я могу сделать? Странно то, что Жрец совсем не забыл про своего ребенка, а на свой страх и риск навещает Луиса и заботится о нем. Однако, это не повод, чтобы я сейчас прослезилась и преисполнилась уважением к тебе, Жрец!
То, что случилось вчера среди Отщепенцев не поддается никакому описанию. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить истерику. Великая Вселенная, да как же это могло произойти?! С утра было все спокойно, и мы отправились с Вительей завтракать в общую столовую, старуха же осталась лежать в своем привычном безмолвоном состоянии. Когда мы вернулись, то увидели, что она, где-то раздобыв нож, перерезала себе вены на руках. Зрелище было страшное и отвратительное одновременно. Hо страшнее всего был спокойный и даже умиротворенный вид старухи. Она лежала на своем топчане и истекала кровью, улыбаясь при этом. Я бросилась помочь ей, попробовать как-то остановить кровотечение.
- Вителья! Пожалуйста, скорей за доктором! - крикнула я девушке, перевязывая раны.
Однако, мои старания вызвали у слепой только изумление:
- Зачем это? Она захотела умереть - пусть умирает! К тому же,у нас нет врачей, ты же знаешь.
Понимая, что помощи ждать неоткуда, я бросилась к выходу и стала вызывать охрану по внешней связи. Hаконец, через какое-то время, показавшееся мне вечностью, появилась раздраженная охранница:
