– А это ты чувствуешь?
– Кэти…
Его запах заставил ее сердце учащенно биться.
– А вот это? – Она повернула его к себе, обхватила ладонями щеки, коснулась губами упрямого подбородка. – Или…
Торн схватил ее за руки, отстранил от себя.
– Стоп!
Она опустила глаза на его грудь, рассматривая отметины и шрамы, которые нанесла ему жизнь, и понимая, что многие он получил не в последнюю очередь из-за нее. Чудовищность случившегося с ним затмевала любые страхи и горести, которые ей когда-либо довелось испытать. Вряд ли она сумеет постичь всю силу страданий, выпавших на его долю, но все же попытаться можно. Он пожертвовал для нее всем, ценой своей свободы купил ей светлое, блестящее будущее. Как же можно не любить его? Как он может отказываться от ее любви?
– С детства, – начала Кейт, запинаясь, – я держалась за обрывки воспоминаний, сохранившихся в моей памяти. И не важно, какой гнетущей была жизнь вокруг: эти смутные образы давали мне надежду на то, что кто-то где-то помнит обо мне. И я всегда верила, что настанет день и меня снова кто-нибудь полюбит.
– Ты нашла Грамерси…
– Нет! Я нашла тебя. – Она положила руки ему на грудь. – Грамерси чудесные люди, я очень хорошо отношусь к ним, а они – ко мне, но им было вообще неизвестно, что я существую. Моя бедная мамочка… Похоже, у нее не было времени, а потом и здоровья, чтобы дать мне больше любви. Никто из них не имел никакого отношения к вере, которую я сохранила, и к надежде, которая поддерживала меня все эти годы. Это был ты. И только ты.
По ее щеке скатилась слеза.
– «Будь храброй, моя Кэти». Я помню, как ты говорил это. Ты даже не представляешь, как много значили для меня эти слова и твой голос, который постоянно звучал у меня в голове.
Закрыв глаза, Торн уткнулся лицом ей в волосы.
– Кэти, умоляю, ради твоего же блага, остановись.
Она потянулась к нему, взяла его лицо в ладони.
– Если ты станешь отрицать, что любишь меня, тогда всю мою жизнь превратишь в сплошную ложь.
Он покачал головой.
– Ты бредишь. Или не понимаешь, что говоришь, – от потрясения, переутомления. Ты не можешь все бросить – Грамерси, достаток, положение в обществе, друзей.
– Ради того, чтобы быть с любимым? Легко!
– Не надо. – Он обхватил ее руками, прижимая к груди. – Не говори так. Ты не можешь меня любить.
– Ты сомневаешься в моей искренности? Или запрещаешь мне любить тебя?
– И то и другое.
Торн пронзил ее взглядом. Глаза его были и суровыми, и жаркими, и голубыми как лед, такими голубыми, что сердце ее было готово запеть. Наконец она поняла, откуда у нее взялись те воспоминания о голубом цвете.
