– Я… я…
Осторожные ладони поднялись и тронули его за руку.
– Позвольте мне помочь вам.
Джеймс не мог оторвать взгляд от пламенеющих дверей.
– Я не хочу туда, – прошептал он.
– Куда?
– В ад.
– Вы не попадете в ад, – успокоила Маргарет.
Но он не мог избавиться от нарастающего внутри ужаса.
– Вы не понимаете.
– Объясните?
У виконта вырвался стон.
– Я никогда их больше не увижу, если попаду в ад.
Ее пальцы сжались сильнее, а потом поднялись к его лицу, обхватив щеки. Твердым холодным прикосновением Маргарет наклонила его лицо.
– Джеймс, я защищу вас от ада.
– Значит, вы мой ангел?
У Мэгги перекосилось лицо. И на одно короткое мгновение он мог поклясться, что его рыжеволосая мадонна собирается заплакать. Но ее лоб разгладился, и карибские глаза поймали его взгляд.
– Да, Джеймс. Я ваш ангел, и я уберегу вас от тьмы. Никто вас туда не заберет. Обещаю.
Джеймс посмотрел на двери, и пламя исчезло. На месте преисподней возникли две массивные резные деревянные панели. Как близко он подошел к бездне. Как близко. И тут он опрокинулся навзничь, ударяясь об пол. Наконец его щека прижималась к холодному мрамору. Он улыбнулся и позволил миру растаять.
Маргарет грызла ноготь. С этой мерзкой привычкой она распрощалась много лет назад, но то, что произошло в церкви после венчания, выбило ее из колеи. Она думала, с епископом случится удар, и если бы он был католиком, то окропил бы святой водой все вокруг, изгоняя из церкви злых духов. Виконт явно вел себя как одержимый. Но Мэгги знала, в чем дело. Это была агония абстиненции. И вопреки его желанию она ввела ему небольшую дозу морфия, как только они прибыли в его городской дом в стиле палаццо рядом с Грин-парком.
Немногие понимали, что резкий отказ от опиума приводил к пугающим видениям и ужасным расстройствам. Галлюцинации часто оказывались хуже и гораздо более ужасающими, чем те, которые возникали под воздействием наркотика. Маргарет видела, как это бывает.
Лихорадка была просто невероятной. Мэгги обернулась через плечо, изучая сильное тело в огромной кровати. Она в жизни не видела такого ложа в столь массивной золоченой раме. Даже в их фамильном имении в Голуэе не было ничего подобного. Над кроватью, превышающей по размеру стену ее старой комнаты, висела захватывающая картина: человека разрывал тигр, его руки были подняты вверх, лицо почему-то спокойное… но песок на земле был покрыт кровью, а его тело терзали массивные челюсти животного. Значит, он идентифицирует себя с тигром, как Мэгги и предполагала.
