— Сырой и мрачный лес, — проорал третий ученик, слава Богу, он не лопнул.
— Сырой и мрачный лес, — одобрительно повторил учитель. — А почему он был сырой и мрачный?
И на этот вопрос у третьего ученика нашелся ответ:
— Туда не попадало солнце.
Учитель был рад, что среди целого класса сыскалась хоть одна поэтическая душа.
— Туда не попадало солнце, а лучше сказать, туда не проникали солнечные лучи. А почему туда не проникали солнечные лучи?
— Листва была слишком густа, сэр.
— Отлично, — сказал учитель. — Итак, девушка жила в сыром и мрачном лесу, где кроны деревьев сплелись так густо, что сквозь них не проникали солнечные лучи. Ну а что же росло в этом лесу? — он вызвал четвертого Ученика.
— Если позволите, сэр, деревья, сэр.
— А еще что?
— Грибы, сэр, — подумав, ответил ученик.
Насчет грибов учитель не был уверен, но, справившись в тексте, убедился, что мальчик прав: упоминались и грибы.
— Правильно, — согласился учитель, — там росли грибы. А еще что? Что находится в лесу под деревьями?
— Земля, сэр.
— Нет-нет. Что растет в лесу кроме деревьев?
— Ах да, сэр, кусты, с вашего позволения.
— Кусты. Что ж, отлично. Пойдем дальше. В том лесу росли деревья и кусты. А что еще?
Он вызвал маленького мальчика с первой парты. Далекий лес его совершенно не трогал, и он коротал время, играя сам с собой в крестики-нолики. Крайне недовольный тем, что его оторвали от увлекательного занятия, он все же счел своим долгом придать разнообразие скудной растительности сырого и мрачного леса и назвал чернику. Здесь он ошибся: поэт и словом не обмолвился о чернике.
— У Клобстока все еда на уме, — прокомментировал его ответ учитель, гордившийся своим остроумием. Над Клобстоком стали смеяться, что учителю понравилось.
— А теперь ты, — продолжал он, указывая на мальчика в среднем ряду, — что еще было в лесу кроме деревьев и кустов?
— Там был поток, сэр.
— Правильно. И что же делал поток?
— Если позволите, сэр, он журчал.
— Нет-нет. Журчат ручьи, а потоки…
— Ревут, сэр.
— Он ревел. А почему он ревел?
Это был трудный вопрос. Один мальчик — умом он не блистал — высказал предположение, что из-за девушки. Чтобы помочь нам, учитель задал наводящий вопрос:
— Когда он ревел?
Третий ученик опять поспешил нам на выручку, объяснив, что он ревел, когда ударялся о камни. Тут, сдается мне, многие из нас подумали, что поток, который ревет по столь ничтожному поводу, должно быть, порядочный нытик; другой бы на его месте, не сказав ни слова, потер ушибленное место и пошел бы дальше. Поток, который ревет всякий раз, как падает на камни, — жалкий хлюпик, но учитель, судя по всему, ответом остался доволен.
