— Одни звучат громче других. Но к этому привыкаешь.
— В нашем первая октава никуда не годится, — сказал Гаррис. — Между прочим, что такое первая октава?
— Это справа, такие пронзительные клавиши, — пояснил я, — они орут, как будто им наступили на хвост. По ним колотят в конце всех попурри.
— Одного пианино им мало. Мне велено старое передвинуть в детскую, а новое поставить в гостиной.
— Что еще?
— Все, — сказал Гаррис. — На большее ее не хватило.
— Когда ты придешь домой, они придумают еще кое-что.
— Что? — сказал Гаррис.
— Домик в Фолькстоне, сроком на месяц.
— Зачем ей домик в Фолькстоне? — сказал Гаррис.
— Жить, — высказал предположение я. — Жить там летом.
— На лето она с детьми собиралась к родственникам в Уэльс; нас туда звали.
— Возможно, она съездит в Уэльс до того, как отправится в Фолькстон, а может, заедет в Уэльс на обратном пути, но, несомненно, ей захочется снять на лето домик в Фолькстоне. Возможно, я и ошибаюсь — вижу, что тебе этого хочется, — но есть у меня предчувствие, что я все-таки прав.
— Похоже, наша поездка нам дорого обойдется.
— Это была идиотская затея с самого начала.
— Мы были дураками, что послушались его. То ли еще будет!
— Вечно он что-нибудь выдумывает, — согласился я.
— Упрямый болван, — добавил Гаррис.
Тут мы услышали голос Джорджа в передней. Он спрашивал, нет ли ему писем.
— Лучше ему ничего не говорить, — предложил я. — Теперь уже поздно отступать.
— В этом нет никакого смысла, — ответил Гаррис. — Покупать ванну и пианино мне все равно придется, так или иначе.
Вошел Джордж. Он был в отличном настроении.
— Ну, — сказал он, — все в порядке? Удалось?
Что-то в его тоне мне не понравилось. Я заметил, что и Гарриса он возмутил.
— Что удалось? — сказал я.
— Ну, отпроситься, — уточнил Джордж.
Я понял, что настало самое время объяснить Джорджу, что к чему.
— В семейной жизни, — провозгласил я, — мужчина повелевает, женщина подчиняется. Это ее долг: жена да убоится мужа своего.
Джордж сложил руки и возвел очи горе.
— Мы можем зубоскалить и острить на эту тему, — продолжал я, — но, когда доходит до дела, получается вот что. Мы известили своих жен, что уезжаем. Естественно, они огорчились. Они были не прочь поехать с нами, но, поняв, что это невозможно, стали умолять нас не покидать их. Но мы разъяснили им, что думаем на этот счет, и — на этом все кончилось.
Джордж скептически хмыкнул:
— Простите меня, в этих вещах я не разбираюсь. Я всего лишь холостяк. Мне говорят одно, другое, третье, а я — слушаю.
