Страстный любитель чтения, он проводил большую часть времени в своей библиотеке в обществе толмачей, писавших миниатюры художников, переписчиков, поэтов, историков. Ярослав говаривал: «Книги как реки, которые дают влагу всей земле; это источники мудрости».
Отец и дочь читали не только Священное писание и труды отцов Церкви, но также хроники и переведенные с греческого или болгарского языков повествования.
Мать Анны и ее сестры, а также Елена подшучивали над девушкой: уж очень Анна любила бывать в обществе убеленных сединами ученых, которыми Ярослав окружал себя, а также в обществе старцев (от которых, по словам Елизаветы, пахло козлом и ладаном). Самым тяжелым был запах, исходивший от ученого монаха Иллариона, — приближение которого, к счастью, чувствовалось издалека.
Вспомнив сейчас об этом, Анна прыснула от смеха.
— Чему ты смеешься?
При виде Филиппа, ее товарища по охоте, девушка вздрогнула.
— Филипп, это ты? Ты напугал меня!
— Прости, но гости князя удивляются, почему тебя нет, и боятся, что надоели тебе своими рассказами.
— Что за глупость! Такие рассказы мне никогда не надоедают.
— Я думал, что девушки предпочитают любовные истории.
К счастью, было темно, и юноша не увидел, как Анна покраснела. Она постаралась ответить непринужденно:
— Другие, может, и предпочитают, но не я. Это тебе не нравится?
— Да, — прошептал он.
Темнота не позволяла видеть лицо молодого человека; только его глаза блестели и, казалось, хотели проникнуть в самую ее душу.
— Не смотри на меня так.
— Извини. Только ведь скоро я тебя больше уже не увижу.
— Замолчи! Я приказываю тебе замолчать!
— Приказывай сколько хочешь, но все равно я не намерен повиноваться.
— Филипп! Ты забыл, с кем ты разговариваешь?
— Нет, Анна Ярославна, я не забыл, что ты дочь моего господина и что собираешься выйти замуж за другого. Я все время вспоминаю о той сладостной минуте, когда я прижимал тебя к своей груди.
— Я была без сознания.
— Да, но когда ты открыла глаза, ты так посмотрела на меня…
— Но в этом нет ничего удивительного, ты спас меня от рогов страшного зубра.
— …и ты прошептала: «Спасибо…»
— Это самое малое, что я могла сделать, — произнесла она насмешливо. Молодой воин, погруженный в воспоминания, не заметил ее тона.
— …ты добавила: «Как тебя зовут?»
— Филипп!
— Да, именно так ты и произнесла это, с такой нежностью… Повтори еще раз.
— Филипп…
Под покровом сумерек Анна рассматривала своего сотоварища по охоте, как будто видела его впервые. Он почему-то сейчас был выше ростом, у него были светлые волосы и борода, огромные голубые глаза, очень белые зубы, полные губы, крупный прямой нос. Широкоплечий Филипп обладал мускулистыми руками и ногами. От всего его облика исходило ощущение чрезвычайной ловкости. Часто, в шутку, Анна называла его белкой, что очень не нравилось Филиппу.
