– Я тебя успокаивал, глупая, – как ребенку, пояснил навсей. – Заодно боролся с последствиями воспитания лангов. Ты целоваться боишься, думаешь, от этого дети родятся и ноги отнимаются. Нет, почему воспитали в такой строгости, понятно: случайного брака и нежелательного потомства не желали. Но теперь-то!
– А что теперь? – с вызовом спросила я. – Сами хотите развлечься и зачать ребенка.
– Ты не ланга. Захочешь детей – родишь, нет – никто не заставит. И лечь в постель тебя тоже никто не принудит. С наиви так не поступают.
С недоверием глянула на навсея и на всякий случай отодвинулась к спинке изголовья, подальше от Геральта. Мало ли что взбредет ему в голову? Мужчины – существа, живущие желаниями, а навсей, по его словам, испытывает ко мне влечение, значит, попытается его удовлетворить. Не верю басням о «не заставит»: по документам наложница, имеет право. Зачем целовать, трогать, если не пытаться обесчестить? А еще женат!
Геральт вздохнул и одарил сочувственным взглядом. Ошибиться не могла, навсей именно жалел. Потянулся, осторожно взял за руку, чуть сжал пальчики и отпустил. Я же осталась сидеть, как сидела.
– М-да, – прокомментировал Геральт, – напугали тебя знатно! Шестнадцать лет, а даже прикосновений не выносишь. Не иначе боишься заразиться чесоткой. Ты хотя бы кому-то себя трогать позволяла?
Кивнула.
– Мужчине?
Снова кивок.
– Пошла после этого волдырями?
– Нет, но то отец, братья, учитель, а вы…
– Что – я? Ну что я, Дария? – устало переспросил Геральт и снова развалился на постели. Устроился на боку и, подперев голову кулаком, уставился на меня. – Прокаженный? Или раз трогает, то насилует? Хочешь, поклянусь, что не стану? Ты обижалась на отсутствие сочувствия… У нас сочувствуют только слабым, это оскорбительно. Но ты маленькая, светлая, я переступил через правила – и в итоге?
Выжидающе уставилась на навсея. Какой итог-то?
Геральт еще раз вздохнул и перекатился на спину. Прикрыв глаза, он будто заснул. Вздрогнула, когда, не размыкая век, навсей попросил:
– Дотронься.
– Зачем? – не поняла я.
– Коснись меня. Как хочешь, неважно.
Помедлив, нерешительно потянулась к плечу Геральта. Вроде, ничего страшного, даже за руку не схватил.
– И как, страшно, волнительно?
– Нет.
– Так почему, когда трогаю я, реакция иная? Это то же самое, поэтому либо не обижайся на черствость, либо борись со страхами. Когда целовал, наверняка подумала, будто займусь любовью. Угу, прямо сейчас, Дария! – расхохотался Геральт.
