– Бедный Тэдди! – улыбнулась Октавия.
– О нет, мне нравится. Я откладываю половину моего жалованья и крепок, как втулка от бочки. Это лучше поло.
– А хватит тут на хлеб, чай и варенье другому изгою цивилизации?
– Весенняя стрижка, – сказал управляющий, – как раз покрыла прошлогодний дефицит. Прежде бессмысленные расходы и небрежность были здесь правилом. Осенняя стрижка даст небольшой положительный баланс. В следующем году будет варенье.
Когда в четыре часа дня лошади обогнули пологий холм, поросший кустарником, и обрушились двойным белоснежным вихрем на ранчо Де Лас Сомбрас, Октавия вскрикнула от восторга. Величественная дубовая роща бросала густую прохладную тень, которой ранчо было обязано своим именем Де Лас Сомбрас – ранчо Теней. Под деревьями стоял одноэтажный дом из красного кирпича. Высокий сводчатый проход, живописно украшенный цветущими кактусами и висячими терракотовыми вазами, делил его пополам. Дом окружала низкая, широкая веранда, увитая зеленью, а вокруг тянулись садовый газон и живая изгородь. Позади дома поблескивал на солнце длинный узкий пруд. Дальше виднелись хижины мексиканских батраков, загоны для овец, склады шерсти, станки для стрижки. Справа простирались невысокие холмы с темными пятнами зарослей чапараля, слева безграничная зеленая прерия сливалась с голубыми небесами.
– Какая прелесть, Тэдди, – прошептала Октавия. – Я… Я приехала домой.
– Не так уж плохо для овечьего ранчо, – согласился Тэдди с извинительной гордостью. – Я здесь кое-что подштопал в свободное время.
Откуда-то из травы выскочил мексиканский юноша и занялся лошадьми. Хозяйка и управляющий вошли в дом.
– Это миссис Макинтайр, – сказал Тэдди, когда навстречу им на веранду вышла добродушная аккуратная старушка. – Миссис Мак, это наша хозяйка. С дороги ей, наверное, не повредят тарелка бобов и кусок бекона.
Подобные наветы на продовольственные ресурсы ранчо вызвали у миссис Макинтайр, экономки и такой же неотъемлемой принадлежности усадьбы, как пруд или дубы, вполне понятное негодование, которое она как раз собиралась излить, когда Октавия заговорила.
– О миссис Макинтайр, не извиняйтесь за Тэдди. Да, я зову его Тэдди. Так его зовут все, кто знает, что его нельзя принимать всерьез. Мы с ним играли в бирюльки и вырезали бумажные кораблики еще в незапамятные времена. Никто не обращает внимания на его слова.
– Да, – сказал Тэдди, – никто не обращает внимания на его слова, при условии, что он их больше повторять не будет.
