— Я хочу доказать, — говорил Череменецкий, барабаня пальцами по коже портфеля, — что нынешний человек вовсе не венец творения. Он может прогрессировать биологически.
— Давайте ближе к делу, — сказал майор Сидоренков. — Зачем вы хотите запереть его в камеру?
— Не запереть, нет! Ни в коем случае! — воскликнул Череменецкий. — Ему нужна абсолютная тишина и максимальная звукоизоляция. Вот и все.
Майор задумался, подпер ладонью мясистую щеку. Потом сказал, вздохнув:
— Я бы на вашем месте отправил его куда-нибудь подальше в лес, нашел бы ему заброшенную избу. И пусть ему там кругом птички поют.
— Но он постоянно нужен нам в институте, — возразил Череменецкий, — мы заняты изучением функций его головного мозга…
— Ладно. — Майор Сидоренков встал. — Пойдемте, посмотрим.
Они вышли из кабинета, и майор повел профессора по коридорам, лестницам и переходам. И, наконец, привел в коридор-тупичок, где не ходил вдоль камер позвякивающий ключами коридорный, — было пусто и абсолютно тихо.
— Тут все камеры пусты, — сказал майор Сидоренков. — Выбирайте любую.
Череменецкий прошел в самый конец тупичка, открыл дверь камеры и остановился.
— Мрачновато, — заметил он, несколько упав духом.
— А вы чего ожидали? — сердито спросил майор.
— Но ведь камеру можно иначе обставить… — Череменецкий стиснул пальцы. — Можно занавесить решетку на окне, чтобы она даже… не подозревалась. Эту табуретку — вон. Можно вместо этой жалкой лампочки — приличную люстру. В угол — телевизор. Диван, стол, этажерку, пару стульев. Да, я забыл сказать: необходим телефон. С ним лучше разговаривать по телефону. При непосредственном разговоре — он понимает больше, чем следует. Итак — телефон! Разрешение я достану. Все расходы, разумеется, не за ваш счет, а за наш. Да, еще надо приделать к двери ручку с внутренней стороны. И закрыть на двери глазок с обеих сторон — фанерой, что ли.
Череменецкий приготовился к тому, что Сашу придется уговаривать: не захочет ночевать в тюрьме. Но Саша отнесся к новому предложению профессора легко и даже с некоторым любопытством.
Через два дня он позвонил Череменецкому, и оказалось, что звонит из своей камеры — телефон ему туда уже проведен.
— Непременно зайду. — Череменецкий почувствовал, как отлегло от сердца: ведь он мысленно уже ругал себя за эту затею, — Зайду сегодня же!
Вечером он приехал в тюрьму. С собой привез увесистый сверток — восемь томов собрания сочинений Анатоля Франса — в подарок Саше. На новоселье, так сказать.
