Все это время я внушал ему мысли о нужных реформах, теперь нужно было лишь убедиться, что он их усвоил, а затем пробежаться далее по всей земной истории, подправляя то там, то здесь, и тогда однажды в будущем… Я почти добрался до своей Тардис, когда понял, что что-то идет не так… Вернее, это я иду не так, увязая в пространстве как муха в смоле, что отчего-то очень быстро становится янтарем. Меня выследили! Я где-то был неосторожен. Быть может, в будущем… теперь я вряд ли узнаю… Плотность сгустилась кромешной тьмой, затопившей мой разум. Только привычный ритм четырех ударов какое-то время бился на поверхности, прежде чем…
Я очнулся, конечно, на Галлифрее. В том самом мире, что надзирал над всем континуумом в своей самодовольной бесплодной чопорности.
Да, они всё знали — о том, что к шестнадцатому веку на Земле должны были появиться не только железные дороги и самолеты, но и космические корабли, о дальнейшей экспансии людей в космос, об освоении ими времени. Но ничего этого больше не будет. Ни для меня, ни для них.
— Ты обвиняешься в нарушении временного баланса, в намеренном изменении истории. Мы изъяли тебя достаточно рано, чтобы это не стало опасным, но в тот момент, когда преступное намерение было очевидно доказано. Для подобного деяния есть лишь одно наказание… — трибунал посовещался, прежде чем продолжить. — Которое мы не применим. Потому что, хотя мы не можем изучить все файлы Матрицы, но там содержится пометка о том, что ты почему-то важен для нашей дальнейшей истории. Мы говорим тебе это, потому что ты никогда не вспомнишь об этом. Наказание для тебя будет другим. Мы изменим на время — на одну следующую регенерацию — твою личность и твою память. Ты будешь считать себя другим человеком. Но твои стремления останутся теми же. Почти. Мы вернем тебя назад в твоей собственной истории, и ты снова попробуешь сделать то, что сделал. Но сможешь ли ты сделать это, обладая иным характером? Это также станет проверкой для другого изгнанника-ренегата, Доктора, которого мы направим в его бесцельных скитаниях туда же. О чем он не будет подозревать. Присоединится ли он к тебе, чтобы дать нам повод применить санкции и к нему, или напротив, помешает? Если он совершит последнее, мы на время оставим его в покое. А теперь — взгляни на свой будущий облик!..
«Да вы издеваетесь! — разозлился я, но завопил лишь мысленно, в реальности я не мог издать ни звука. — Монах?!.. Добродушный простоватый толстячок?!..»
