— Да что вы, что вы, дедушка! Спать еще рано.
Но мать строго напомнила сыну, что ложиться давно уже пора. Ее поддержал и Вениамин Иванович:
— Давай, Дима, на боковую. Да и мы все — спать, спать по палаткам.
Дима думал, что не заснет. Но едва лег, как глаза сами закрылись. День прошел большой, полный интересных встреч и событий.
Утром проснулся, соскочил с кровати, торопливо оделся. Что-то тихо в доме было. Лишь мать возилась на кухне, готовила поздний завтрак.
— А гости где, мама?
— Уехали, сынок. Проснулись пораньше, глянули на улицу: метель начинается. И решили побыстрее ехать, а то заносы могли бы их задержать в дороге… Да вон там на столе тебе дедушка оставил что-то.
Огорченный Димка прошел в комнату. На столе в маленькой открытой коробке лежали две блесны. Одна та, уловистая, на которую таскал вчера на Немане окуней дедушка Вениамин. Вторая — побольше, видно, для летней рыбалки.
Димка отодвинул коробку с блеснами и увидел записку:
«Дорогой Дима, пришлось уехать не попрощавшись. Получай подарок от меня и жди. Приедем летом на моторной лодке. Будешь хорошо учиться, возьму с собой, попутешествуем по Неману. До встречи».
К наднеманским полям и лесам неудержимо катилась весна.
Погода стояла неустойчивая. То налетал шквалистый ветер, метель закручивала снеговороты, и после школы Димке приходилось немало трудиться во дворе, расчищая дорожки к сараю, где зимовал поредевший петушиный отряд к колодцу и собачьей конуре, в которой прочно обосновались Ивашка и Гром. То вдруг ярко светило солнце, на козырьках крыш вырастали длинные сосульки, и начиналась звонкая капель.
Почти все Димкино время занимала школа и приготовление уроков. Лишь изредка удавалось им с Сашкой Воробьем выбраться на Неман. Уловы были скудными. Рыба ушла в затененные омуты, и на мормышку попадались лишь невзрачные окуньки да мелкая плотва.
В марте зажурчали ручьи, начал разрушаться санный путь через Неман. За одну ночь ветки клена во дворе Бодренковых покраснели, а ивовые заросли на лугу покрылись множеством серебристых сережек.
И вдруг снова налетели ветры, пригнали темные облака, пошел дождь вперемежку со снегом. Блеснули молнии, и прогремел редкий в эту пору первый гром. Он как бы дал сигнал к общему натиску тепла с юга.
Ветер переменился, он нес талые запахи, был полон смолистой горечи.
Теперь не только днем, но и ночью слышалось журчанье ручьев. Лед еще стоял на Немане, и вода шла поверху, смывая на своем пути остатки побуревшего снега, клочья сена, сухие ветки и разный мусор, накопившийся за зиму.
