– Здесь пять простыней и пять наволочек. Куда их положить?
– Положи там! – Женщина оглянулась на дверь. – Ты один?
– Он ждет на дворе, – ответил я и положил белье на скамейку.
– Как тебя звать?
– Заза.
– Иди ко мне.
Я вздрогнул, попятился.
– Иди, не бойся!
– Где взять белье?
– Подойди ко мне!
– Скажи, где белье?
– Здесь. Иди возьми!
Я пошел.
– Где же? Я должен расписаться.
– Иди ко мне! – Женщина поставила утюг и протянула ко мне руки. Иди, дурачок, пока не поздно! – Голос её задрожал, грудь покрылась красными пятнами. – Иди, иди ко мне, скорей, скорей!..
Я подошел.
…Словно в сладком, сказочном сне я почувствовал на плечах и шее прикосновение её трепещущих рук. Потом меня обожгли каленым железом её горячие влажные губы и пылающая грудь. У меня подкосились колени, я помню лишь, как мы опустились на мокрый пол, как меня обдало жаром и все вокруг вдруг поглотила тьма. Потом мы плыли, слившись воедино, в каком-то розовом тумане, смеясь и плача, истекая слезами, и мне слышался наш горячий, страстный шепот:
– Жизнь моя!..
– Солнышко!..
– Боже мой!..
– Не уходи…
– Нет…
– Ведь ты не уйдешь?..
– Нет!..
– О, боже мой!..
Где-то в извилинах моего мозга что-то замкнулось… Сильный удар тока пронзил и сотряс всю мою плоть… По телу разлилась сладкая истома, наполнив собою каждую клеточку… Потом на меня повеяло приятной прохладой, словно откуда-то подул свежий ветерок. И я очнулся.
Она улыбалась и дрожащей рукой вытирала с моего лба холодный пот.
– Как тебя звать? – спросил я.
– Встань, пока он не пришел.
– Как звать тебя?
– Маро.
– За что сидишь?
– Вставай!
– Я принес белье.
– Знаю.
– И где-то должен расписаться.
– Не надо нигде расписываться. Бери со стола пять комплектов и уходи. А теперь встань!
Я встал.
– За что тебя арестовали, Маро?
– Мыло украла! – улыбнулась она.
– Неправда!
– А потом показала милиционеру язык.
– Нет, серьезно!
– Ты кто – заключенный или прокурор?
– Интересно…
– Я ведь не спрашиваю тебя!.. Бери белье и ступай!
– Я тебя больше не увижу?
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Оно и видно!
– А… в городе?
– Ступай! Если захочется, сама тебя найду.
Она легко поднялась, потянулась. Я подошел к ней и поцеловал её в щеку. Щека была влажная и прохладная.
…Надзиратели мирно беседовали.
– Все? – спросил мой.
– Да! – ответил я.
– Так быстро?
– Да.
– Что с тобой, на тебе лица нет!
– Воздух там впертый!
– Это правда, – согласился он. – Вечно там воняет. Ненавижу ходить туда!.. Ну, пошли! Пока, Гоги! – попрощался он с тем, другим надзирателем.
