– Может, тебе чего-то не хватает?
Верика поливает мнущуюся кучку водой и продолжает усердствовать. Комок наконец становится более сговорчивым, послушным и податливым.
– Ну вот! Давно бы так.
Глина вытягивается в стройный сосуд, из которого тотчас доносится гулкий керамический голос Геогрифа:
– Слушаю и повинуюсь, о моя благолепная повелительница!
– Не торопись, это пока еще разминка. – Верика разгоняет ногой гончарный круг.
Слышен улюлюкающий клич Геогрифа, уносимого центробежными силами в сушилку.
Верика одним махом сминает кувшин и некоторое время сидит неподвижно, запустив пальцы в мягкую массу. Затем снова принимается отрабатывать пластику. Ласково поглаживает и старательно тискает скользкую мнительную лепешку.
. . .
Чья-то невидимая рука раскручивает тяжелый жернов и Верика пытается удержать на поверхности бесформенное брение, крепко сжимая ладони. Скульптурное изделие выскальзывает, круг замедляется, постепенно останавливаясь, и на каменной столешнице замирает винтообразная ваза в позе бессмертного йога. Стоит и отдышаться не может от такой круговерти:
– Ох, голова кружится! – Ваза держится за края, продолжая покачиваться.
Верика с энтузиазмом размешивает глазурь:
– Шоколадная подойдет?
Ваза смиренно кивает.
Близится час предобжиговой просушки…
. . .
Верика решительно заглядывает к Евсении в дневную комнату. Это единственное место, где наверняка можно обнаружить изморозь на стеклах. Вообще-то, ей нужны сосульки, но пока можно обойтись и наскабливанием инея. Верика подходит к витражному стеклу и выбирает бесцветный участок, покрытый холодным ворсом. Видит нежнейшие снежинки, видит искрящегося многокрыла, видит женщину в белом, с белым лицом и светлыми очами.
Кристаллики, обрамляющие голову женщины, принимаются поблескивать и распевать острыми тонюсенькими голосками хвалебную песнь, будто ледяным смычком прикосновенно водя по струнам замерзших струек. Верика приближается к заиндевевшему стеклу и наблюдает образовавшееся бледное пятнышко, которое плавно увеличивается, и Верика, по инерции сведя глаза в кучку, видит размытую немногоцветную овальную картинку, представляющую собой теплую норку, где обстоит такая тишина, что светло-белые облака стекают к подножию и возносятся к ореолу из пушистых перьев, взбиваясь и укладываясь в арку небесного свода. На плоскости стекла остаются три крохотные мерцающие звездочки, две из которых располагаются на левом и правом плечах белоснежной женщины, а одна – на темно-белом платке, покрывающем ее голову. Полотно дополняется просеивающимися лучами звезды по имени Солнце.
