* * *
И больше она его не видела. Его отец, набожный противник новой науки, забрал его из Лондона и повез на воды в Бат. И как все, что было ей когда-либо мило, исчез из ее жизни и Нельсон. Так она считала. Но теперь снова всплыли тени прошлого.
Приехал Нельсон…
Громкие крики прервали ее размышления. От замка по берегу двигалась толпа, провожая бег королевского барка к «Агамемнону». Под желтым шелковым балдахином сидел король, неловко помахивая руками в ответ на приветствия народа. Рядом с ним, несколько отступив назад, стоял сэр Уильям в своем сверкающем золотом посольском мундире; он в чем-то убеждал Фердинанда.
Нельсон встретил своего царственного гостя на нижней ступеньке корабельного трапа. Состоялся краткий разговор. Вдруг Фердинанд протянул руки и обнял моряка. Потом он, казалось, крикнул что-то следовавшим за ним лодкам.
На берегу тесно сбившаяся толпа пришла в движение, покатилась к городу, влилась в заполненные людьми улицы. Слышны были крики… Бурля, словно морские волны, толпа приблизилась к палаццо Сесса.
— Тулон взят, якобинский флот окружен. Да здравствует Англия! Да здравствует капитан «Агамемнона», спаситель Италии!
Предводительствуемый Нельсоном, в сопровождении сэра Уильяма Фердинанд поднялся по трапу на корабль, смеясь, подавая рукой знаки, посылая своему народу воздушные поцелуи. Как только он взошел на «Агамемнон», на главной мачте поднялся флаг с гербом обеих Сицилий и стал развеваться под британским крестом Святого Георгия. И это было как символ, как знак счастливого будущего Неаполя. Казалось, над слабым простерлись руки сильного…
Орудия «Агамемнона» прогремели салют королю. Откликнулись корабли в гавани, арсенал, цитадели, форты. Поднялись облачка дыма, повисли над заливом, заволокли голубизну неба. И тогда вступили благочестивые голоса церквей Санта-Мария дель Кармине, Санта-Анна дель Ломбарди, Сан-Доменико Маджиоре, собора Святого Януария…
Весь Неаполь объединился в тысячеголосый хор; от его благостного призыва, казалось, дрожала земля.
Странное волнение овладело Эммой. Крик толпы, гром пушек, плывущий в воздухе звон колоколов проникали в нее, сотрясали дрожью ее тело, вызывали слезы на глазах. Действовали на нее опьяняюще.
Она видела Нельсона в инвалидном кресле, там он лежал, не в силах шевельнуться. И тогда она горячо ему сочувствовала. Теперь же…
Ах, почему она женщина! Все триумфы красоты, все очарование искусств, все успехи политики — что они по сравнению с этим гимном военной славы, заполнившим небо и землю. Как прекрасно быть мужчиной, воином! Быть победителем, перед которым падает ниц человечество!
