И снова склонившись над листом бумаги, она поставила под ней дату и подпись — «Неаполь, 18-го июня 1798 года. Эмма Гамильтон».
— Завтрашнюю дату? А это для чего?
Эмма улыбнулась:
— Это более правдоподобно. Семнадцатого июня, взволнованная посланием Нельсона, я написала фальшивый документ. Только ночью я осознала всю серьезность возможных последствий моего поступка, и во мне заговорила совесть. На следующий день, восемнадцатого, я исповедовалась вам. Возмущенная, вы заставили меня сделать это письменное признание и прогнали меня от себя. Да, ваше величество, вам придется ввергнуть меня в немилость. По крайней мере, до тех пор, пока Нельсон не уничтожит французский флот!
Мария-Каролина испытующе взглянула ей в глаза:
— Ты веришь в него?
— Я верю в него, ваше величество!
— Так твердо веришь, что готова умереть за свою веру? Ты любишь его, Эмма? Ты его любишь?
Лицо Эммы застыло и побледнело. Она с гордостью выдержала взгляд королевы.
— Я люблю его!
Мария-Каролина тоже побледнела. Она поспешно отвернулась, тяжело зашагала взад и вперед по комнате. Вдруг разгладила смятый указ, подписала его, протянула Эмме, не глядя на нее.
— Возьмите! Для вашего Нельсона! — выдавила она из себя в вымученном, чуть ли не насмешливом тоне. — Вы, конечно, сообщите ему, что вы совершили ради него…
Горькая улыбка заиграла на губах Эммы, когда она взяла бумагу.
— Он никогда не должен узнать об этом. Он никогда не воспользовался бы обманом. Его благодарность будет обращена исключительно к вашему величеству!
Отвесив глубокий поклон, она повернулась к двери. Но королева последовала за ней и протянула ей ее признание.
— Возьмите и это, миледи, Мария-Каролина тоже не идет на обман!
Она хотела во что бы то ни стало вручить ей бумагу, но так как Эмма молча отказалась, она разразилась судорожными рыданиями, обняла Эмму, покрыла ее лицо быстрыми поцелуями.
Эмма почувствовала сострадание. Она читала в сердце стареющей женщины. Королева Мария-Каролина завидовала своей сопернице, что та могла принести своему любимому такую жертву. Завидовала ей и вместе с тем любила ее за это.
Когда Эмма пошла к двери, она наступила на лежащую на полу бумагу. Она подняла ее, положила на стол. Мария-Каролина молча наблюдала это.
* * *
В зале заседаний Актон кончил сочинять свой двусмысленный текст, подписал его от имени короля и как раз передавал его Трубриджу, когда вернулась Эмма. Никто не заметил ее отсутствия.
Капитан хотел сразу же уйти, но она попросила его немного задержаться. Она хочет передать с ним привет Нельсону, пару кратких слов. Быстро присела она за стол, стоявший в стороне, и стала писать:
