Кордова заканчивал свой доклад указанием на новый боевой маневр Нельсона:
«…Боевая тактика этого англичанина кажется мне особо достойной внимания. Она совершенно иная, чем наша или французская. Мы предпочитаем дальний бой, пытаемся ошеломить врага нашими дальнобойными орудиями и разбить его такелаж, прежде чем приблизиться к нему. Нельсон же без единого выстрела приблизился к своему противнику и направил свой огонь на корпус корабля и на его команду, чтобы затем взять корабль на абордаж. Оттого у нас были большие потери людей, в то время как он потерял их относительно мало. Какая тактика предпочтительней, может решить только опыт большого сражения. Да будет мне дарована милость его величества, дабы я мог ответить на этот важный вопрос победой испанской тактики!»
Мария-Каролина отложила листок с презрительным смехом:
— Дальний бой или ближний бой! Потомок Кортеса и Пицарро вопрошает, на что ему решиться, на тактику трусливых баб или на тактику мужей! Когда будешь писать Нельсону, Эмма, скажи ему, что он правильно разгадал этих испанцев. Они — бабы, кто их схватит, тому они и отдаются!
Эмма послала в Лондон и копию доклада Кордовы. Но на этот раз не в департамент иностранных дел. Разве Нельсон не жаловался, что лорды Адмиралтейства враждебно к нему настроены? Поэтому она послала листок, не называя себя, сыну короля, принцу Вильгельму, герцогу Кларенсу, который молодым моряком проходил у Нельсона морскую службу…
* * *
В начале апреля написал Нельсон. Впервые за долгое время опять подробно.
О самой битве он едва упоминал. Она была уже два месяца назад. Но он вспоминал о последствиях. Равнодушный и холодный Джон Джервис обнял его, поблагодарил его в присутствии всех офицеров за его героическую жертву. Но когда они остались с глазу на глаз, он дал понять, что в своем докладе Адмиралтейству не будет особо упоминать его. Нельсон, конечно, решил битву в пользу англичан, но действовал в явном противоречии с прямыми приказами своего адмирала и тем самым нарушил дисциплину, за что ему полагалось бы тяжкое наказание. При двусмысленной позиции, которую заняло по отношению к нему Адмиралтейство, подробный доклад скорее повредит ему, чем принесет пользу. Но для того чтобы никому не отдать предпочтения перед Нельсоном, он вообще не станет выделять кого бы то ни было.
Нельсону не оставалось ничего иного, как согласиться. Но он был убит тем, что ему постоянно сопутствовало невезение. Он пользовался любой возможностью отличиться в бою, жертвовал своим здоровьем, смело бросался навстречу опасности — но никогда еще не был вознагражден за это. Став капитаном уже в двадцать один год, он после восемнадцати лет строжайшего исполнения своих обязанностей и тяжелой изнуряющей службы не продвинулся ни на шаг дальше. Не лучше ли было бы отказаться от бесперспективных стремлений, вернуться в Англию и где-нибудь в глухом уголке выращивать свою капусту?
