- Ну, Эшли правда была занята, и…
- Знаю, - кивнул он. – Но после свадьбы, когда все уляжется, может, вам втроем съездить куда-нибудь? На пляж или еще куда-то? Я оплачу, - он улыбнулся, - Она бы тебе действительно понравилась, ты только дай ей шанс, милая.
- Она мне и так нравится, - теперь я чувствовала себя виноватой. А еще злой на Эшли, которая спряталась дома со своим женихом, бросив меня одну здесь среди рассказов о Лорне.
- Эй, Мак МакФайл! – раздался громкий голос позади меня, и какой-то огромный, действительно огромный, мужчина хлопнул отца по плечу. – Не виделись тысячу лет, ты, хитрый пес! Как ты?
Папа встал и с улыбкой пожал руку мужчине, затем повернулся ко мне.
- Это моя дочь Хейвен. Хейвен, это самый чокнутый сукин сын, который когда-либо ходил по земле, Тони Треззора. Он был самым громадным полузащитником в старшей школе.
Я вежливо улыбнулась, задаваясь вопросом, скольких же чокнутых сучьих сынов знал мой отец. Примерно так он и представлял мне своих многочисленных знакомых. Я вернулась к пасте, а Тони Треззора сел за наш столик, задев коленями крышку, так что мне даже пришлось придержать стакан с водой. Я как раз изучала размер шеи Тони, когда из-за моей спины появилась огромная перечница, и чей-то голос весело поинтересовался:
- Перца, мадам?
- О, нет, - отозвалась я, - спасибо.
- Вы выглядите так, как будто вам нужен перец. Поверьте мне!
Два легких движения, и щепотка перца легла на мою тарелку. Я обернулась на человека, державшего перечницу, и чуть не свалилась со стула.
Это был Самнер.
- Привет, - ошарашено сказала я, пока он убирал перечницу в карман своего фартука, а из другого кармана достал какую-то белую субстанцию.
- Сыра?
- Нет, - покачала я головой. – Поверить не могу…
Еще два легких движения, и на моей тарелке оказался сыр. Самнер широко улыбался, глядя на меня.
- Ты любишь сыр, Хейвен, я же помню.
- Что ты здесь делаешь? – спросила я. Последний раз я видела его в супермаркете, через несколько недель после того, как Эшли порвала с ним. Он работал в отделе фруктов и старательно избегал моего взгляда, даже когда поздоровался и пошутил о чем-то.
- Я – перечно-сырный человек, - он снова потряс перечницей над моей тарелкой и снова убрал ее в карман, как будто она была пистолетом, а он – гангстером. – А еще я могу наполнить водой твой стакан, если ты умираешь от жажды.
- Нет, спасибо, - отказалась я, все еще уставившись на него, пока он собирал со стола пустые тарелки. Папа и Тони Треззора оживленно говорили о чем-то и даже не замечали его.
