— Я знаю, ты хороший отец. Но может, ты тоже повзрослеешь?
— Пью гормоны роста вот уже целый месяц. По ускоренной программе. Это эффективное лечение.
— Не забудь снять крылья Питера Пена, а то наша дочь вырастет быстрее тебя.
Клара закрывает глаза. Минутная пауза.
— Позже, когда Луна вырастет, я оставлю профессию адвоката и буду что-то делать своими руками, — добавляет она. — Мне бы хотелось делать мебель, работать по дереву. Это солидно.
В этот момент я понимаю, что она проживет больше тридцати семи лет.
Скоро уже будет полтора километра, как я плыву. Дышать все труднее, мускулы горят, еще чуть-чуть, и я лопну, но мне все равно, лишь бы мои близкие пришли в восторг от моих спортивных достижений. Мне нужна цель на ближайшие годы. Мне хочется в потусторонний мир: вернуться к истокам человечества, к существам, покрытым чешуей или густым мехом, беспощадно жестоким, способным выжить при экстремальной температуре и обратить в бегство буйволов-мутантов, только лишь испуская громкие крики.
Я толкаю мальчишку, который пересекает мою дорожку без предупреждения. Любопытно, у меня создается впечатление, что он плавает, как бревно. Инструктор по плаванию (это женщина, напоминающая пловчих из Восточной Германии после падения Берлинской стены) отчитывает неосторожного нарушителя. Я, кажется, приглянулся хозяйке бассейна. Теперь каждый раз, проплывая перед ее постом наблюдения, я привношу в свои движения спортивную злость и стараюсь выглядеть заинтересованным парнем.
Приблизившись к краю бассейна, делаю кувырок, чтобы продолжить свои подвиги. Выдыхая, издаю стон, похожий на предвестие оргазма. Обдаю водой двух испуганных беременных женщин на соседней дорожке. Они отчаянно бьют ногами по воде, стараясь победить неминуемо подступающий целлюлит. Их круглые животы шокируют меня. Мне хочется, чтобы эти водные мамаши взяли меня в свою утробу и покормили бы своим молоком. Ведь я такой трогательный младенец. К тому же я умею хорошо сосать молоко.
Пауза. Восстанавливаю дыхание. Руками ухватился за бортик бассейна, возвращаюсь к действительности.
— Привет, как дела?
— А, это ты? Привет.
Изабель садится на борт бассейна и погружает ноги в воду. Она такая же, как и прежде, но и немного другая. Изменения не заметить невооруженным взглядом. Они микроскопические. С ней какой-то тип совершенно неопределенного вида; он сразу мне не нравится.
— Ты сюда часто приходишь? — спрашивает она.
