— Налей воду, — сказала ей светловолосая, а сама двинулась ко мне.
Я встала. Не знаю, у меня такого никогда не было, но от пристального взгляда ее серых глаз мне хотелось съежиться или — еще лучше — исчезнуть. Мне почему-то сразу же вспомнилась мама и ее строгие, но одновременно любящие глаза.
— Раздевайтесь.
— Ч-что? — промямлила я.
— Раздевайтесь, говорю. Госпожа Залия приказала нам привести вас в порядок. Вот, давайте помогу.
Не дожидаясь ответа, белобрысая уверенно развернула меня за плечи к себе спиной и стала возиться с завязками платья. Стоило ей только к нему прикоснуться, как нитки жалобно скрипнули и, за пару дней прогнив насквозь, с хрустом лопнули, обнажая мои тощие плечи.
В следующую секунду платье соскользнуло на пол.
Я ощутила, как щеки медленно становятся пунцовыми, а все тело охватывает дрожь. Я попыталась закрыться руками, но служанка лишь хмыкнула.
— Не беспокойтесь вы так, чего ж мы там не видели-то? — попыталась она меня «успокоить». — Эт перед мужиками мы все разные, а так — одна муть, можете даже не думать. Вот, пройдемте.
Она подала мне руку и подвела к ванне, в которой дымилась свежая прозрачная вода. Старые туфли сами собой соскользнули с лодыжек.
Я замычала и попятилась. Они что, сварить меня хотят, что ли? Я не рак, краснеть не начну, сразу сжарюсь!
— Ой, да не упирайся ты! — раздраженно сплюнула Улька.
Я сглотнула и послушно задрала ногу, перекидывая ее через край медной посудины, но стоило моим пальцам прикоснуться к покрытой рябью глади, как я сразу же с вскриком подтянула ее к себе.
Белобрысая обхватила мою талию руками и настойчиво толкнула вперед, заставляя по колени зайти в воду. Я зашипела, буквально чувствуя, как плавится моя кожа, а Улька тем временем тянула меня за плечи вниз.
Я всхлипнула и глубоко вдохнула, прежде чем погрузиться с головой в этот чертов кипяток.
* * *
Час спустя я сидела на кровати, вжавшись в угол и укутавшись с головой в одеяло. Тело ужасно дрожало от бродящего по комнате холода (не знаю, какой идиот ляпнул им, что так ты становишься красивее, но я его уже ненавижу!), а кожа покраснела и приобрела оттенок незрелого помидора, и горела так, что мне казалось, прикоснись я к ней хоть пальцем, и она начнет слезать с меня пластами.
Черт, они действительно будто хотели спустить с меня шкуру…
Мое порванное платье и туфли они сразу же забрали, но я успела вынуть из кармана крюк и теперь крепко прижимала его к самому сердцу, ощущая, как от него разливается необъяснимое волшебное тепло.
